Мы были неразлучны, проводили дни и частично ночи вместе, обменивались идеями, обдумывали амбициозные проекты, грезили о невероятных успехах, напивались, мечтая о несбыточном, и смеялись над нашей бедностью. Можно сказать, что мы проживали последние сцены из «Богемы» Мюрже, перенесенные из Латинского квартала на Монмартр. Ели мы не каждый день, но зато никогда не пропускали аперитив; я помню, у нас была одна парадная пара брюк и одна парадная пара туфель, которые мы надевали по очереди и которые практически каждый день приходилось чинить ‹…› Это была счастливая жизнь[27].
Эрик Сати, 1884
Латур намеревался быть поэтом, к тому же хотел еще писать рассказы – у него было весьма богатое воображение: среди прочего, например, он заявлял, что он – потомок Наполеона и законный наследник французской короны. Сати практически сразу же стал перекладывать на музыку стихи своего товарища, которого он в шутку называл «старина Модест». Первым сочинением, в 1886 году, стала меланхолическая «Элегия» – весьма краткий плач по утраченным надеждам. В том же году были написаны «Ангелы», «Цветы» и «Сильвия» – романсы на сентиментальные стихи Латура, с оранжерейными рифмами, как то: «ангелы, плывущие в эфире как лилии» или «лютни, мерцающие в божественной гармонии» – и явно выраженным увлечением Бодлером и символистами. Сати, тщательно избегая шаблонных подходов, как например, хроматизмы и вагнеровские излишества, написал музыку, которая сдержанно и оригинально отражает декадентскую пышность стихов. Простые и подвижные мелодии вызывают в памяти старинные лады, тонкие гармонии построены на медленно и статично повторяющихся колоритных септаккордах, нонаккордах и ундецимаккордах. Более того, в «Сильвии» Сати решается на радикальный шаг: он убирает обозначение темпа и тактовые черты из нот, что являет собой недвусмысленный разрыв с условностями и становится фирменным знаком его стиля. Отец Эрика Сати, без сомнения, с намерением придать некую легитимность этим нестандартным сочинениям, издал в 1887 году «Элегию» как оp. 19., а три другие пьесы – как вокальный цикл «Три мелодии», op. 20, создав несуществующую композиторскую предысторию.
Стереоскопическая фотография, 1900 год. Химера на северной башне собора Парижской Богоматери; на заднем плане виден Монмартр
Блуждая по Парижу в 1880-е годы вместе с Латуром, Сати все больше и больше пленяется готическим искусством и архитектурой. А пленяться было чем: уже с 1840-х архитектор и историк искусства Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк (1814–1879) работает над реставрацией многих памятников, поврежденных в годы Великой французской революции, в том числе и над реставрацией собора Парижской Богоматери, отеля Клюни и аббатства Сен-Дени. Эти реставрационные работы, хотя и неоднозначные, были откровением для молодого композитора, они вдохновили его на смену приоритетов и указали новое направление в его творчестве. Пренебрегая занятиями в консерватории, где он все еще был записан в фортепианный класс средней ступени преподавателя Жоржа Матиаса, Сати целыми днями медитирует в полумраке собора Нотр-Дам и изучает историю Средних веков в Национальной библиотеке, проводя часы, «страстно копаясь в увесистых томах Виолле-ле-Дюка»[28]. Новое благочестие захватило его, он «напускал на себя великую скромность» и «бесконечно говорил о «своей религии», строгим предписаниям которой неукоснительно следовал»[29]. Друзья, заметившие этот поворот к аскетизму, прозвали его Господин Бедняк, а сам Сати культивировал новую эстетику в своих сочинениях, стремясь переложить средневековый архитектурный стиль на музыкальный язык. Первое сочинение в этом ключе – цикл Ogives («Своды»). Здесь архитектурный термин стал названием музыкальной пьесы: если верить Конраду – младшему брату Эрика – оно пришло композитору в голову во время «часов экстаза» в Нотр-Дам, когда мысли Сати «следовали за изгибами сводов и устремлялись наверх к создателю»[30].
Четыре короткие пьесы для фортепиано, «Своды» построены на инновациях, уже найденных в романсах на стихи Латура, но к новым музыкальным экспериментам Сати привел явный исторический подтекст. Подвижная модальная мелодия, записанная без разделения на такты, напоминает григорианский хорал, а медленное параллельное гармоническое движение в басу – самую раннюю форму полифонии – органум. Кроме того, структура каждой пьесы, состоящая из четырех фраз, вызывает в памяти традиции средневекового исполнения: в первой фразе основная мелодия написана чистыми октавами, имитируя зачин в григорианском распеве, исполняемый солистом, тогда как в последующих фразах изменения в мелодии и немного отличающаяся гармонизация являются как бы ответом хора молящихся и/или инструменталиста (респонсорное пение). Этот эффект Сати усиливает чередованием фактур и динамикой, с драматическими переходами от pianissimo к fortissimo в конце каждой фразы. Можно сказать, что средневековая культура не только стала тематическим смыслом цикла «Своды», но и обогатила композиторский арсенал Сати новыми техниками. Таким образом, решая вопросы стиля, Эрик Сати расширил понятие формы.
27
Contamine de Latour J. P. ‘Erik Satie intime: souvenirs de jeunesse’ //