– Так ты теперь моя мама?
– Ну… – смущённо сказала крыса, – во всяком случае, если ты окажешься достойным сыном, то на нашем общем собрании я попробую объявить себя твоей матерью.
– Собрании? А кто на нём будет собираться, и когда оно будет?
– Ох! Я думаю, что ты задаёшь мне слишком много вопросов, а времени у меня мало, я должна идти на промысел. Пока я тут согревала тебя, у меня живот подвело от голода. Мы, крысы, должны часто есть, если не хотим совершенно обессилеть. Ты пока побудь один, здесь тепло и сухо, а ночью я принесу тебе хлеба и вкусного сыра.
С этими словами крыса куда-то быстро исчезла, и Замухрышка остался один. Вскоре ему опять стало холодно, хотя уже и не так, как раньше. Посидев немного в темноте, Замухрышка начал прислушиваться. Откуда-то снаружи всё-таки доносились разные шорохи, правда, такие тихие и отдалённые, что их можно было принять за продолжение тишины. Но вдруг какое-то шевеление раздалось совсем близко, и Замухрышка почувствовал, как чей-то шероховатый нос прикоснулся к нему и тут же отпрянул.
– Эт-то что ещё такое?! – сейчас же прошипел кто-то.
Замухрышка так испугался, что постарался сжаться в самый маленький комок, который только мог из него получиться, и ничего не ответил.
– Нет, вы подумайте! Пока Шебаршаны нет, в её жилище забрался какой-то негодяй и расположился, как у себя дома! Быстро отвечай, кто ты такой, откуда взялся и чего тебе здесь надо?
– Я… Я не знаю… – пролепетал Замухрышка.
– Ах, ты не знаешь! Нет, вы только посмотрите на него, – завопил скрипучий голос, – расселся в чужом жилище и даже не знает, откуда он взялся! Впрочем, какое это имеет значение? Главное, что ты чужак! А раз так, значит надо поступить с тобой, как у нас поступают с чужаками!
– К-как? – испуганно просипел Замухрышка.
– Очень просто: вышвыривают или съедают!
– Кого это ты собираешься съесть в моём доме без моего разрешения? – прозвучал разгневанный голос Шебаршаны. – И почему ты вообще здесь распоряжаешься? Что-то не помню, чтобы я тебя приглашала даже заглянуть сюда!
– Да я сюда случайно зашла и наткнулась вот на этого! Спросила, что он здесь делает, а он и сам не знает! Давай съедим его, он явно не из нашего племени!
– Знаешь что, Шуха? Когда мне понадобится кого-то или что-то съесть у себя в жилище, я сделаю это без твоей помощи. Так что проваливай-ка поскорее, пока я не обозлилась! Лучше бы почаще сама на промысел ходила, чем в поисках чужих объедков совать повсюду свой нос!
– Подумаешь, жилище! Между прочим, подвал у нас общий! А я как раз и так шла на промысел. Нужен мне твой душный старый чемодан! – огрызнулась Шуха и быстренько удалилась.
Ночью подвал оживает, крысы вылезают из своих гнёзд и начинают шнырять в поисках пропитания. Слышны разговоры.
– В кладовке появился свежий окорок, – говорит проходящая по крысиной «улице» крыса.
– О, значит сегодня поживимся! – отвечает ей другая, сплёвывая на пол шелуху от семечек.
– Да где там! Хозяева в отъезде, а у этой Глафиры попробуй поживись. Повесила окорок под самым потолком, кочерыжка несчастная! Хоть бы кто-нибудь женился на ней да увёз подальше.
– Эй, да какой сумасшедший возьмёт её в жёны? Заставит мужа ходить по одной половице, а с мебели будет пылинки сдувать.
– И то верно. А ведь как без неё бы привольно жилось!..
Голоса удаляются, а матёрая крыса с разорванным ухом и оторванным кончиком хвоста, – та самая, которую только что Шебаршана выгнала из своего чемодана, подходит к перевёрнутой корзине и воровато озирается. Но тут из-за угла появляются две озорные мордашки – Чух и Жух. Это весёлые крысиные подростки, не упускающие случая побаловаться. Из-за угла они быстренько выкрикивают дразнилку:
Шуха оглядывается, но мордашки спрятались.
– Хулиганье паршивое! Развели беспризорников, крысоловка вас побери!
Из-под корзины высовывается заспанная крысиная морда. Это ленивица Шонья. Пытаясь прикрыть лапой широко открытый в зевоте рот, она сонно спрашивает:
– Что здесь происходит?
В ответ на это Шуха визгливо кричит:
– Что происходит?! Это ты у своих бездельников спроси! Только и делаешь, что спишь, а оболтусы твои честным гражданам проходу не дают!
– Ох, тётушка Шуха, ну что ты всё ворчишь? Подумаешь, детишки резвятся!
– Резвятся?! Нахалами растут! Хоть бы научила их чему-то полезному!