Не смотря на то, что голос у эльфийки был чарующим, и все ее слова я слушала с улыбкой от уха до уха, то с последней ее фразой улыбка слетела с моего лица моментально. Это она вообще о чем? То есть мало того, что я в Нижних Мирах, так еще меня хотят обвинить в покушении, о котором я вообще только сейчас узнаю?!
– Я ни на кого не покушалась!!! – от несправедливости ситуации я даже на ноги вскочила.
– Сидеть! – Лилия сказала это тихо, но настолько властно, что я тут же села обратно, сжимая кулаки так, что ногти больно впивались в ладони.
– Хорошо, если ты ни на кого не покушалась, тогда, как ты объяснишь цель своего пребывания в ванной комнате наследника? И то, что как только его увидела, сразу же начала призывать огонь? Мне даже интересно послушать, что ты придумаешь в свое оправдание. И если ты так хочешь поговорить, то начни с себя. Расскажи мне о себе – как тебя зовут, сколько тебе лет, где родилась и выросла, – при этих словах она щелкнула пальцами, и перед ней, на столе появилась стопка чистых листов и перо с чернилами. – Если тебе, конечно, нечего скрывать.
Отлично. Мало мне было того, что я попала в Нижние Миры, так еще ни куда-нибудь, а в ванную сына повелителя! Странно, что меня прямо там не убили, а решили еще подопрашивать, но с другой стороны, что им даст этот допрос? Может все не так серьезно, и сейчас эта ушастая просто сгущает краски? Ведь, иначе, почему меня не казнили?
– Зачем? – уже не до конца веря в серьезность обвинений, и ища ответы на все свои вопросы, промямлила я.
– Зачем? – эльфийка удивленно подняла бровь, и этот жест мне напомнил что– то знакомое, но поймать мысль я не смогла. – Мне для отчета, а для тебя это шанс убедить меня в твоей невиновности. В которой, скажу тебе по секрету, я сильно сомневаюсь. Начинай.
Ну что же, если ей так хочется слушать и записывать историю моей жизни – пожалуйста! Мне ведь от разговоров ничего не будет, а вот у нее, надеюсь, рука от писанины отвалится. И я начала рассказывать.
Рассказала, как мы жили с мамой и папой, как мне нравилось с ними ходить летом на речку, и как замирало сердце, когда папа что-нибудь магичил для меня. Рассказала, как и кто их убил. Как плакала ночами в сиротском приюте, как там же меня месяцами допрашивали стражники, пытаясь узнать мой род, чтобы найти родственников, которые бы согласились меня забрать к себе. Но я ни чего почти не помнила! Мне было всего около пяти, и к родителям я обращалась «мама» и «папа», а не «господин» и «госпожа» такие-то. Знала только, что папа маму звал Лизи, а она его Грином. В конце концов, стражники от меня отстали, а я получила родовое имя всех сирот, не помнящих, или не знающих своего собственного – Дэйрус.
Сначала слова давались с трудом, я обдумывала, что говорить и как, но потом они понеслись сплошным потоком, унося меня в прошлое и заставляя все это пережить заново.
Я рассказала эльфийке, что когда мне было тринадцать, меня нашел господин директор, как он удивился, когда обнаружил во мне силу стихийника. Как долго объяснял мне, что это значит, и как хорошо мне будет в школе.
Я говорила ей про первые годы обучения, про то, как нашла верных друзей, и про то, сколько раз стояла, опустив глаза, в кабинете директора слушая очередной выговор, и сколько раз писала объяснительные на те, или иные жалобы. Чем больше я рассказывала, тем выше поднимались брови эльфийки. А в какой-то момент, она даже перестала записывать, и просто сидела и слушала. А я продолжала рассказывать.
Про парней, которые так и не добились от меня взаимности, про романы о любви, и про все, что было у меня в этой жизни. Иногда Лилия переспрашивала непонятные для нее моменты, и я охотно давала разъяснения. Больше всего ее интересовала Столетняя Война, и уничтожение Дайренора. Я честно рассказала все, что знала на эту тему.
Чуть больше ста пятидесяти лет назад, почти все столицы Верхних Миров одновременно атаковали маги-отступники и, до сих пор не понятно каким образом объединившиеся с ними, поглощающие силу. Дальше были паника и разруха, страны стали объединяться между собой, создавались армии магов.
Подробности самой войны я знала мало, но вот о последней, решающей битве – достаточно.
Правитель Дайренора, Карл, из рода Милоре Терст, потеряв почти всю свою семью, кроме дочери, решил пожертвовать собой ради спасения Верхних Миров. Поэтому он за два дня телепортировал всех оставшихся жителей своей страны на территории Силании и Ронгарна, а сам, отправив всем отрядам выживших магов письма, с планом действий для них, отправился в свою столицу. Никто так и не понял, что же он такого сделал, что на него, как пчелы на мед, отовсюду стали сползаться отступники и поглощающие. Начался бой. Что конкретно там случилось, я не знаю, но говорят, что Карл пожертвовал собой, ради уничтожения врагов. Его жертва не пропала даром – войну мы выиграли. Но все равно, даже сейчас, есть несколько групп выживших и жаждущих мести отступников. Их периодически находят и казнят на центральной площади нашей столицы.