- Эти слухи мне перестают нравиться, - я оставил бинокль в покое, - вы говорили о с ротмистром Спаноиди?
Майор поглядел на меня таким взглядом, будто я ему предложил лично вычистить все сортиры на линии фронта, да еще и пресловутой зубной щеткой. Я покачал головой, придется говорить с контрразведчиком самому. И сделать это следовало незамедлительно. Тот, скорее всего, уже имеет свои подозрения, однако узнать обо всем подробней от него самого я был просто обязан.
- Я буду в блиндаже контрразведки, - сказал я, спрятав бинокль в чехол, - если будет что-то, требующее моего присутствия, ищите меня там.
Теперь взглядом майор как будто меня уже провожал на чистку сортиров. Я не придал этому взгляду никакого внимания, до всех этих "сложных взаимоотношений" между офицерским составом и жандармами мне не было никакого дела. Сам побывав почти что парией в родном полку, я мог несколько проще относиться к ним.
Ротмистра я застал за работой. Он сидел за столом, проглядывая какие-то бумаги, беря их из одной большой кипы, а по прочтении перекладывая в другую. Спаноиди как всегда носил полевую форму, был перетянут всеми уставными ремнями, отчего скрипел при каждом движении. Это породило уйму шуток, вот только, когда ему было нужно, ротмистр мог, словно из-под земли вырасти.
- Честь имею, - козырнул он, поднимаясь из-за стола с незабываемым скрипом.
- Садитесь, ротмистр, - велел я, опуская на стул напротив него. - Я пришел поговорить о ваших прямых обязанностях.
- Что именно интересует вас, господин полковник? - поинтересовался Спаноиди, проведя пальцем по нафабренным усам.
- Майор Штайнметц, - сообщил я, - неоднократно докладывал мне о разговорах среди солдат моего полка. Однако, как многие боевые офицеры, до разговора с вами не снизошел. Поэтому я информирую вас о том, что, скорее всего, в моем полку имеется человек, а, возможно, и несколько, кто распускает слухи, становящиеся все более опасными. Солдаты прислушиваются к ним, не смотря на то, что они становятся нелепее с каждым днем.
- В нелепости люди склонны верить куда больше, - философски заметил ротмистр. - Однако, господин полковник, вы понимаете, что подставляете себя под удар своими словами? В вашем полку нездоровые настроения и разговоры. Конечно, тот факт, что вы доложили об этом сами, делает вам честь. Но я обязан составить рапорт обо всем, происходившем в полку, а уж какие из него сделают выводы, гадать не возьмусь. Вполне возможно, что вам впаяют халатность или недальновидность в командовании.
- Если вы не заметили, ротмистр, - усмехнулся я, - мне пришлось командовать тем бардаком, который называется ударной гренадерской бригадой. А уж что армия это не идеально отлаженный механизм, как мнится стратегам в Большом Генеральном штабе, думаю, давно уже поняли. Вы ведь не первый день на фронте, ротмистр.
- Я - не первый год, - согласился Спаноиди, - да только рассматривать мой рапорт будут как раз столичные полковники с генералами. А они, сами знаете, редко приближаются к зоне военных действий ближе, чем на пару десятков световых лет.
- Мне уже, представьте себе, ротмистр, - снова усмехнулся я, - уже приходилось бывать под следствием и на допросах у тех самых полковников и генералов - тоже. Так вы будете слушать меня?
- Этот шпион уже найден и обезврежен, - ответил мне жандармский ротмистр, вяло махнув рукой. - Мы долго разрабатывали его, пытались выйти на целую шпионскую сеть. А оказалось, что это просто идейный болван, распространяющий слухи. И это ему очень просто удавалось. С ним ведь мечтали свести дружбу многие.
- И кто это был? - поинтересовался я, хотя уже имел сильные, хоть и сугубо интуитивные подозрения на этот счет.
- Толстяк-повар, - полностью подтвердил их Спаноиди, - пищемет, как называют их солдаты. Он родом из Туама, увязался за нашими войсками. Мы проверяли его самым тщательным образом, но кто мог знать, что он окажется идейным дурнем. Изображал из себя сильно осведомленного, говорил с загадочным видом о высоких связях и прочей ерунде. Бред, конечно, но солдаты верили во все эти небылицы с охотой. Как обычно, впрочем. Теперь все успокоиться, уж будьте покойны, господин полковник.
- Отлично, - кивнул я, вставая. - Накануне атаки на вражеские позиции совсем не хочется иметь в собственных войсках нездоровое брожение.
- Брожение умов солдатских, - вместо слов прощания произнес Спаноиди, - не так страшно, как брожение умов офицерских. Особенно, я бы сказал, штаб-офицерских.
- Честь имею, - сделал я вид, что не его слова меня вовсе не касаются - и вышел.
Последние минуты перед атакой самые нервные. Всегда и для всех. Офицеры стоят, как один, уткнувшись в наручные часы и брегеты, отсчитывающие последние секунды артобстрела. Все следят за самой тонкой стрелочкой часов, буквально летящей по циферблату. И вот последние шары демонов улетают в сторону альбионских позиций. Мы прячем часы. Унтера берутся за старомодные свистки, другие - готовятся включить встроенные в доспех динамики.