Тот даже опешил от такого вопроса. Никогда не мог представить себе, что у него, "зеленого" уорента, опытный капитан будет спрашивать - пойдет ли оный уорент к нему в ведомые. У него даже дыхание перехватило, живот скрутился жгутом, как бывало на теоретических экзаменах в летной школе, и Кржиж смог только кивнуть.
- Вот и отлично, - кивнул в ответ Беднарж. - Как починят наших птичек, начнем слетываться.
- Есть, - только и смог выдавить из себя Кржиж.
Но спешить смысла не было. Налет на поезда оказался крайним на очень долгое время. Летчики сидели в тылу, только новые пары проходили слетку, да изредка командование устраивало масштабные воздушные бои. И от этого недоумение среди пилотов только росло. А уж когда их перебросили еще глубже в тыл, отведя на несколько десятков миль от линии фронта, невысказанные вопросы зазвучали в умах летчиков еще громче. Но потом прошел слух, скорее всего, запущенный командованием, который ответил на все.
Позиции нам у Серых гор оборудовали по первому разряду. Глядя на них никогда не скажешь, что тут собираются устроить прорыв, а не долгую, правильную осаду вражеского укрепрайона. Тут не хватало только тяжелых орудий. За высокими барбетами стояли только пушки небольших калибров, а позади позиций - торчали короткие стволы гаубиц. В остальном же, не к чему придраться. Километры траншей - нашим саперам нипочем была ни плотная почва, полная камней, ни частные вражеские обстрелы. Брустверы с банкетами, прикрытыми противоосколочными щитами. Заранее подготовленные позиции для наших легких орудий и малых мортир. Даже отдельную ветку железной дороги подтянули и пустили узкоколейку, по которой нам будут доставлять боеприпасы. Такое я видел только на линии Студенецкого.
Мы со всем возможным удобством расположились в новых траншеях. Я занял предназначенный мне форт, как-никак теперь я был командиром отдельной драгунской бригады, состоящей из трех полков, включая мой. Кроме него в бригаду входили 8-й полк Башинского и 22-й Померанский полковника Вебера. Последний оказался довольно молодым человеком, который хоть выдвинулся за счет связей в Большом Генеральном штабе, а кое-кто поговаривал даже о родстве с самим генерал-квартирмейстером, однако командиром был толковым. Да и слухи слухами, могут и не оправдаться, про меня, наверное, и не такое болтают.
В форте мы квартировали втроем - места хватило и на нас, и для наших денщиков осталось немало. Здесь же оборудовали дополнительный склад продовольствия, и кто этому поспособствовал, я ничуть не сомневался. Стоило только взглянуть на довольную улыбку Филимона, и все становилось ясно, как белый день.
Приказа о наступлении не было. Мы вяло перестреливались с альбионцами, швыряли друг в друга мины из малых мортир. Нас защищали брустверы и противоосколочные щиты. Противника - схожие укрепления, да к тому же усиленные рельефом местности.
Гору, занимаемую альбионцами, за дни, прошедшие без толку, я изучил вдоль и поперек. Часами глядел на нее в бинокль, прикидывая так и этак план грядущей атаки. Ведь первой в бой пойдет именно моя бригада, а уж за ней - гренадеры и третьим эшелоном строевики. И уж если нам проламывать вражью оборону, надо ее как следует изучить. Белые облачка - залпы орудий. Устремляющиеся в небо серые столбики - малые мортиры. А вот блестят на солнце линзы бинокля - офицер-альбионец глядит на нас и прикидывает, когда же будет атака. Задается, наверное, вопросом: почему нет тяжелых орудий? И не выстроена ли эта линия только для того, чтобы сковать действия Королевской армии Альбиона на этом участке фронта?
А ведь для стрельбы прямой наводкой позиции противника подходят как нельзя лучше. Выстроенные на постепенно повышающемся склоне большого холма, они были крайне уязвимы для огня демонских пушек. Брустверы их не защитят - черные шары, сверкающие молниями, будут залетать в самые окопы, уничтожая сотни людей. Да и орудиям придется не лучше. Осталось только дождаться союзных артиллеристов.
Я поймал себя на мысли, что больше не думаю о них, как о демонах. Они стали для меня союзниками, как их было практически приказано официально именовать. Я отогнал предательскую мысль, понимая, что она очень скоро вернется. Скорее всего, этим же вечером, когда я буду валяться в блиндаже, глядя в бетонный потолок. В такие моменты только немые разговоры с Еленой спасали меня. Как и я, она не одобряла нашего союза с демонами, ведь ей, в качестве фенриха Шварца, пришлось пройти через горнило Пангеи. И вряд ли мои новые мысли понравятся ей. Но я все же поделюсь с ней, пусть даже сейчас мог представить себе взгляд Елены.