В этот короткий миг Гилмур разглядел - или ему только показалось - пилота истребителя. Тот выглядел просто жутко. Замотанный в частично размотавшиеся, покрытые кровью из открывшихся ран бинты, без левой руки - и как только самолет ведет? - лицо перекошено в каком-то оскале. Гилмур понял, что тот идет на таран, а палит просто для того, чтобы патроны не пропадали.
Снаряды авиапушки на таком мизерном расстоянии разнесли легкий самолетик на куски. Плоскости в разные стороны полетели. Двигатель вспыхнул и вывалился из разбитого корпуса. И только пропеллер продолжал свой неумолимый полет навстречу "Летающей крепости". Он врезался лопастями в кабину, разрубив его, подобно карающему мечу. Стекло брызнуло осколками. Лопасть разрубила единым махом Гилмура и пилота "Летающей крепости". Бомбардировщик капотировал и на всей скорости устремился к земле.
Глава 13.
Альбионский налет, без шуток напугавший нас, обернулся пшиком. Пусть в воздухе шла, наверное, самая грандиозная баталия, какую знали небеса Эрины. Но из тысячной армады тяжелых бомбардировщиков до ставки Литтенхайма не добрался ни один. Тех, кто остался цел во время битвы с нашими истребителями и штурмовиками, разнесла зенитная артиллерия. И пускай наши потери в легкой авиации оказались просто чудовищны, погиб даже генерал-майор Кулеша, жестоко обиженный на военном совете Литтенхаймом, но враг лишился всех стратегических бомбардировщиков. Теперь на линию фронта у Серых гор что ни день совершали налет вражеские штурмовики и пикировщики, однако нам перебросили дополнительные зенитные орудия и пулеметы. Днем и ночью небо чертили трассирующие очереди, грохотали залпы пушек, шумели пропеллеры самолетов.
Это сильно нервировало и бойцов, и офицеров. Не посвященные в тактику штаба младшие чины и солдаты перешептывались, гадая, чего мы ждем, где тяжелые орудия или придется идти в атаку без них. Тогда может, хотя бы танки перебросят, а лучше бы сразу парочку "Бобров" или "Единорогов". С ними на эту гору лезть куда как сподручнее будет. Откуда-то вытащили текст древней песенки, уходящей корнями в предшествующие Последним века. Он тут же стал весьма популярен, по траншеям ходили бумажки с перепечатками. Так как с военной цензурой у нас было туго, а автором стишат оказался некий классик (хотя авторство его было весьма сомнительно), то препятствовать распространению никто не собирался. Тем более, что нравились незатейливые, в общем-то, строчки и солдатам, и офицерам. Не прошло и пары дней, как строчками из нее обменивались уже все, считая практически долгом своим вставить хотя бы одну едва ли не в каждую фразу при разговоре. Вряд ли наизусть все в окопах, особенно простые драгуны, гренадеры или строевики, потому что коротких трехстиший в ней было очень много, и они изобиловали малопонятными даже офицерам словами и именами. Даже знаток уставов и военной истории капитан фон Ланцберг выручал далеко не всегда.
Тема песенки, пусть и уходящая в седую древность, была понятна всем нам, потому что начиналась она словами: "Как четвертого числа, Нас нелегкая несла, Горы отбирать". И проклятые горы стояли прямо перед нами, ощетинившись стволами пушек, устраивающих нам обстрелы по два раза на день, пулеметов, готовых скосить нас в атаке. А сколько уж солдат сидело в укрепрайоне, никто сказать не мог точно. Враг постоянно перемещал войска по нему, что ни день, после очередного обстрела, в бетонированных траншеях мы видели значки разных полков, а когда и другую форму, то гренадерскую, а то и вовсе зеленые куртки одного из двух полков "сверхлегкой" пехоты.
- Перемещаются постоянно, - пробурчал Штайнметц, - специально запутывают.
Как будто я без него этого не знал. Хотелось матерно выругаться и послать его куда подальше. Однако воли нервам я давать не стал, хотя каждый день бестолкового ожидания бил по ним все сильней. Наверное, через неделю я уже не сдержусь - и пошлю майора или еще кого, кто попадется не в то время, по матери.
- Кстати, - вдруг сменил тему командир первой роты, - а ведь Ланцберг сумел собрать воедино весь текст песенки, что бродит по нашим окопам. Даже название узнал как-то, наверное, вспомнил. У капитана, как мне кажется, не память, а какой-то склад, заполненный знаниями. Когда ему надо он вынимает их, а если не может сделать этого прямо сейчас, то ему надо всего лишь провести ревизию - и нужное знание найдется рано или поздно.
- Это не ее ли Вишневецкий сейчас исполняет под гитару в офицерском блиндаже? - усмехнулся я. - Идемте, майор, послушаем, пялиться на альбионцев уже сил.