Попельский знал Пидгирного много лет и весьма удивился, когда тот решил нарушить свой трихотомичный распорядок дня и согласился встретиться поздно ночью в прозекторской. Комиссар подумал, что это заслуга Зубика, который, если этого хотел, умел быть столь учтивым и настойчивым, чтобы убедить Пидгирного поступиться своими священными принципами.
Попельский приказал шоферу Кичалеса отвезти его на Пекарскую, до медицинского факультета университета Яна Казимира. Доходила полночь, когда он оказался во дворе, окруженном с трех сторон трехэтажными неоклассичными зданиями, на академическое назначение которых указывали латинские надписи: chimia medica-hygiena-pharmacologia, physiologia-anatomia-histologia и pathologia-anatomia pathologica-medicina forensis[18]. Здание с последней надписью как раз находилось слева от Попельского.
Фигура одинокого мужчину, который широкими шагами шествовал по двору, попала на глаза сторожу. Придерживая на поводке большую овчарку, он остановил ночного гостя. Но сразу узнал частого посетителя прозекторского и вежливо поклонился. Попельский поднял шляпу, прошел мимо клумбы с цветущими тюльпанами и анютиными глазками и свернул налево, за крыло этого здания, а затем вошел в него через боковую дверь. Через мгновение он уже шагал пустыми, темными коридорами здания, стены которого отвратительно воняли смертью и распадом. Зацепился за какую-то жестяную посудину. Загрохотало. Где-то далеко часы пробили полночь. Попельскому казалось, что он слышит какое-то шуршание и смех. В конце концов, он не удивлялся: чего еще можно ожидать в морге в эту пору?
Доктор Пидгирный стоял в халате, наклонившись над секционным столом, освещенным яркой операционной лампой. Перед ним лежало маленькое, скрюченное тельце ребенка.
Во рту медика торчала сигарета, дым которой раздражал ему глаза, вызывая слезы.
— Добрый вечер, пан доктор. — Попельский снял котелок. — Спасибо, что согласились встретиться в это непривычное для вас время.
— Добрый вечер, пан комиссар. — Медик выплюнул сигарету в пустую картонную пачку, кинул ее на пол и раздавил ботинком. Тогда взглянул на Попельский. — Вы очень любезны, но не искажайте фактов. Я не согласился встретиться, а сам это предложил, зная, что вы работаете по ночам.
— Я этого не знал. — Попельский понял, что дело очень серьезное, и мысленно выругал себя за постоянную привычку благодарить каждого. И Пидгирный, и Кичалес сегодня пренебрегли его вежливостью. — Я думал, что это инспектор Зубик убедил вас, но…
— Нет времени на объяснения, — прервал его Пидгирный. — Выслушайте меня внимательно. Я сделал вскрытие тела этого ребеночка сегодня сам, без помощи ассистента. Никто не знает того, что узнал я. А вторым человеком будете вы. Поэтому я и хотел, чтобы наша встреча была тайной и состоялась поздно ночью.
Попельский смотрел на зашитое тельце. Не сосредотачивался ни на вспухших щечках, покрытых тонкой коричневой коркой, ни на красноватых слезоподобных ранах и следах ножевых ударов по всему теле, ни на конечностях, вывернутых и беспомощных, как перебитые птичьи крылья. Комиссара продолжало удивлять, почему Пидгирный, который о трупах на столе обычно высказывался безразлично и безлично, сейчас употребляет слова «ребеночек».
— Этому мальчику методично нанесли тридцать ран ножом. — Доктор коснулся одной из них на плече. — Но они неглубокие и ни одна из них не была смертельной. Однако, когда ребенка нашли, тельце должно быть окровавленное, коричнево-красное или покрытое подтеками засохшей крови. Но мы знаем, что оно таким не было. Было чистым, словно его обмыли…
— Так, обмыли, — машинально повторил Попельский, рассматривая швы на животе мальчика, которые Пидгирный до сих пор никогда не делал так старательно. — Обмыли, выпустив сперва кровь. Какой-то сумасшедший зарезал этого ребенка, подождал, пока он истечет кровью, а потом обмыл.
— А мальчик все это время был жив, — глухо проговорил медик.
— Вам известно, как высоко я ценю вас как специалиста. — Попельский отпустил воротник под галстуком. — Чтобы услышать ваши выводы, можно встретиться в любом месте и в любое время, даже глубокой ночью на кладбище. Но как вы докажете, что малыш, истекая кровью, был жив?
— Он наносил ранения чем-то железным, это причина отеков и коричневых опухолей на щеках. — Пидгирный коснулся лица мальчика.
— Вы не ответили на вопрос!
— Это ребенок умер в результате перелома шейного позвонка! — Медик, казалось, не слышал последней реплики своего собеседника.
— Откуда вы знаете, что мальчик был жив?!
— Раны и ожоги были нанесены, пожалуй, на сутки раньше, чем произошло внутреннее кровоизлияние в шее, вследствие ее перелома! Этот ребеночек жил в течение многих часов, прежде чем ему скрутили шею. Понимаете?!
18
Медицинская химия-гигиена-фармакология, физиология-анатомия-гистология и патология-патологическая анатомия-юридическая медицина (