Наконец доехали до нужной остановки. Элегантный пан вынес из трамвая сначала боксера, а потом коляску с Ежиком, после чего сопровождал их еще несколько минут, подобострастно говорил что-то маме и постоянно поднимал шляпу, которая показался Ежику похожей на дедушек котелок. Видимо, это привело к тому, что малыш почувствовал к господину определенную симпатию, в противовес маме, которая вскоре что-то резко ответила ему и быстро направилась к большому зданию среди деревьев.
Там она втянула коляску на второй этаж, а Ежик поднимался по лестнице, используя для этого все четыре конечности. Через минуту оба оказались в пустой квартире, где пахло краской. Мама начала кого-то звать. Из какой-то комнаты послышался чей-то голос. Ежик, что держался за мамино платье, вскоре узнал, кто с ними заговорил. Это был один из рабочих, которые, сидя на полу в большой комнате, что-то ели и пили. Ежик спрятался за мамой. Немного так постоял, а когда ничего плохого не случилось, отпустил мамину юбку и неуверенно, покачиваясь вперед и назад, побежал в прихожую. Там почувствовал, как его кто-то поймал и поднял вверх.
Понял, что этот кто-то очень быстро идет от дверей, за которыми мама разговаривала с рабочими. Ежик закричал, но было поздно. Детский крик раздался на лестнице. Мама его не услышала.
Малыш зашелся плачем и беспомощно затрепетал ручками. Одной наткнулся на какую-то ткань, которая торчала из кармана нападавшего. Дернул и вытащил эту ткань.
По лестнице покатились жестяные коробочки с гуталином.
Тисифона
Мы мрачные дети ночи.
Зовут нас под землей богинями мести.
І
Этим июньским утром комиссар Эдвард Попельский лежал навзничь в своей кровати и не мог заснуть. Не помогало ни пересчитывание воображаемых облаков на потолке, ни состояние блаженного покоя после горячей ванны, ни чувство хорошо выполненного долга. После многочисленных неудачных попыток ему наконец удалось безошибочно и без малейших сомнений определить убийцу, а его задержание было лишь вопросом времени. Хотя все действия Шалаховского укладывались в логическую причинно-следственную цепь, Попельский не мог избавиться от впечатления, что одно из звеньев этой цепи не подходит к остальным, оно заржавело и слабо, и через него распадется вся конструкция. Комиссар не мог понять, каким образом нищий чиновник, который сам воспитывал больного сына, мог без чьей-либо помощи спланировать и осуществить два сложных преступления. Чтобы подготовиться к похищению ребенка рабочего, который живет с многочисленными родственниками и забавляется среди стайки сверстников, надо ежедневно за ним наблюдать из укрытия, не вызывая подозрения у окружающих жителей, которые сразу заметят чужого. Одного и того же человека, который часами выстаивает на крошечном дворике на Немцевича, прячется где-то по кустам, кто-то, наконец, должен заметить. Подозрения соседей Шалаховский мог избежать, если имел несколько сообщников, что его заменяли. Одним из них мог быть его сын. Но разве этого достаточно? Кроме того, где Шалаховский пытал обоих мальчиков? В своей каморке под лестницей? Дворник Доминяк видел бы, что Шалаховский заносит или выносит какие-то бесформенные свертки! Нет, думал Попельский, глядя на часы, что показывали половину девятого, это невозможно, чтобы у преступника не было сообщников, кроме собственного сына! Без их помощи выслеживание Кази Марковского и его матери было обречено на поражение! На тихой улочке Власна Крыша незнакомец, который подглядывал из-за забора за чьей-то семьей, сразу вызвал бы интерес Марковских или их соседей. Разве что чужаков было несколько, и ео ipso[89] ни один из них не останется в чьей-то памяти.
Попельский встал, одел шелковый халат и начал ходить по своей спальне, как лев в клетке. Конечно, хлопнул себя по лбу, он мог нанять для этого каких-либо других негодяев, которым пообещал немалый процент с наследства. Однако даже в наиаморальнейшей, наиболее вырожденной среде нелегко было бы найти преступников, которые помогли бы похитить ребенка, не получив предварительно вознаграждения! Разве что речь шла о большом выкупе, но в случае Гени Питки это было невозможным!