Алмазная россыпь звёзд, тихий плеск воды, шёпот ветра в безмолвии ночи — финальные штрихи мистической картины на бесконечном холсте мироздания.
С большой землёй замок соединял паром — деревянный понтон, из скреплённых стальными скобами толстых брёвен с въездной аппарелю. Пол покрывал палубный луб, а с боков и внутри конструкцию скрепляли металлические борта и перегородки. В летнее время и в межсезонье паром служил переправой для гостей и обитателей замка, использовался для доставки грузов и продуктов питания, перевозки животных и экипажей. Зимой поверхность озера стягивал лёд и потребность в переправе отпадала. Передвигался паром благодаря энергии источника острова.
В полной тишине укрытые плотными крыльями ночи мы поднялись на палубу и стреножили лошадей. Морозный озёрный воздух без сопротивления проникал через дорожный плащ, вязаный кафтан и рубашку, вонзался в тело миллионами острых игл. Меховые рукавицы, шерстяные брюки и кожаные сапоги с высоким голенищем не спасали от холода. Пальцы рук и ног немели и теряли чувствительность. Выдыхаемый пар клубился, инеем оседал на бровях и ресницах.
— Потерпи, милая! Мы у цели. Скоро отогреешься. — приободрил меня дядя.
Я плотнее закуталась в плащ и прижалась спиной к металлической решётке, наблюдая из глубины капюшона за действиями лира Томаса. Тот уверенно поднялся на платформу в центре парома, где располагалась ходовая рубка в виде круглой консоли из прикорневой части ствола бальсового дерева. Корни щупальцами осьминога оплетали дощатый настил платформы. Сверху в углублении лежал каменный диск из теринита с нанесёнными рулевыми рунами.
Лир Томас положил ладонь на штурвал и активировал энергию источника. Камень заискрился, знаки вспыхнули. По стволу консоли и корням — щупальцам потекли струящиеся ручейки светлого эфира. Скользнули внутрь платформы, прошли по днищу понтона, поднялись по внешним бортам и накрыли паром святящимся куполом, образуя защитный контур. Тонкие стенки напоминали переливчатую плёнку мыльного пузыря. Аккуратно дотронулась кончиками пальцев. На ощупь поверхность оказалась упругой и плотной. От скалистого берега навстречу протянулась серебристая нить и соединилась с мерцающим куполом. Паром пришёл в движение, медленно скользя по водной глади. Тонкий хрупкий лёд, покрывавший поверхность озера, с треском крошился и нехотя уступал дорогу.
Пришвартовались, отвязали лошадей и спустились на причал. Доски под ногами и копытами тягуче поскрипывали. В окружавшей тишине, казалось, что шум разносится на много километров вокруг и наше появление не услышал только глухой. Вблизи замок выглядел небольшим. Приземистый, вытянутый в длину, высотой в два — три этажа, с возвышающимися угловыми башнями, зубчатыми стенами, большими прямоугольными окнами. Резные барельефы хищно скалились раскрытыми пастями. Главное здание и хозяйственные постройки: конюшня, кузница, склады, кухня — обнесены монолитной наружной оградой, вытесанной из скалистых берегов острова. Внешне та выглядела весьма необычно. Частокол из высоких и низких заострённых кверху каменных столбов чередовался и переплетался друг с другом, напоминая цветочный бутон с наполовину раскрывшимися лепестками. Ограда переливалась магическим светом также как все здания на острове. Арочный проход во внутренний двор из скрещённых клинками столбов — лепестков закрывала такая же мыльная плёнка как на защитном куполе парома. Ворота в обычном понимании этого слова отсутствовали.
— Магия привратника не пропустит на территорию постороннего без дозволения хозяина замка. — пояснил лир Томас, видя моё замешательство.
— Как мы пройдём? — спросила я, подходя ближе к плёнке. Поверхность пузыря переливалась, рисунок постоянно перетекал и менялся от причудливых геометрических узоров до живописной композиции.
— Нас ждут. Приложи руку, Эрия.
Я недоверчиво взглянула на дядю и накрыла ладонью плёнку. Контур кисти вспыхнул ярким светом. Плотная упругая поверхность размягчилась, пальцы поддались вперёд и увязли словно в жидком тесте. Я испуганно попыталась вырвать руку, но тщетно. Ни боли, ни неприятных ощущений. Кожу слегка холодило и покалывало от мелких едва ощутимых разрядов электричества.
— Не бойся! Привратник не причинит вреда наследнице. — приободрил меня Щит.
В следующую секунду в полупрозрачной поверхности плёнки проступила моя точная копия с голубыми светящимися глазами, посмотрела на меня, улыбнулась и растеклась в стороны, открыв проход.
Я пощупала высвободившуюся руку и шокировано посмотрела на дядю.
— Идём, совёнок. — весело хмыкнул лир Томас, припомнив мое детское прозвище. — Твой отец заждался нас.
Взяв лошадей под уздцы, мы прошли в замковый двор. Пропустив нас, края плёнки сомкнулись, вновь став непроницаемыми. Внутри было безлюдно. Замок спал.
— Она разумная? Магия острова. — спросила я, семеня вдоль стены замка за удаляющейся фигурой дяди.
— Отчасти. Можно так сказать. Скорее обучаемая. Твой отец учёный и неутомимый исследователь. Это его детище. — пояснил дядя, направляясь к угловой башне замка. Лошадей мы завели в конюшню, распрягать не стали.
— Я думала он целитель.
— Так и есть. Но после ги… трагических событий — Поправился лир Томас. — Сайлос увлёкся изучением и совершенствованием защитных свойств магии.
Подойдя к угловой полукруглой башне замка, дядя отсчитал пятый снизу блок, в левом нижнем углу которого нацарапана защитная руна Турисаз, и приложил ладонь. Камень засветился. Заскрипело, заскрежетало и гранитные блоки стены расступились в стороны, образуя узкий проход. Внутри царил кромешный мрак.
— Лакс ин тэнэбрис.[1] — прошептал лир Томас и щёлкнул пальцами.
Справа на графитовой каменной кладке флуоресцентным свечением расцвела руна света Сол. Вверх по шершавому камню стены винтовой лестницы тонкой нитью, извиваясь и перескакивая по ступенькам, побежала мерцающая полоска света, освещая нам путь.
Дядя взял меня под локоть, и мы двинулись вверх. Поднявшись, очутились в просторной круглой комнате с деревянными стеновыми панелями, тёмной резной мебелью, бордовыми плотными портьерами на узких вытянутых окнах, гобеленами и коваными светильниками с кристаллами — накопителями. На круглом контрастном ковре в центре комнаты стояли диван, два кресла и низкий кофейный столик. По обеим сторонам от окна вдоль стен полукругом выстроились стеллажи с книгами, свитками, дневниками и журналами. На нижних полках толпились тигли[2], различные резервуары и сосуды, приспособления для дистилляции, колбы, реторты и прочая алхимическая утварь. Справа от входа двухъярусной башней возвышался атанор[3] с круглым смотровым отверстием посередине, с открывающейся топкой снизу.
Перед окном разместился массивный письменный стол с огромной стеклянной сферой в центре. Внутри шара перетекала тягучая вязкая масса. От той исходило голубоватое флуоресцентное свечение, по следам которого мы поднялись в башню.
На стуле с высокой резной спинкой в белой распахнутой у горла рубашке и чёрном бархатном жакете свободного кроя среди вороха бумаг, перьев, чернильницы и пробирок с разноцветной жидкостью, уронив голову на руки, дремал светловолосый мужчина.
— Грас Сайлос! — позвал лир Томас.
Маг встрепенулся и вскочил на ноги, оправил одежду, откинул длинную плетёную косу за спину, обогнул стол и замер, не сводя с меня горящего взгляда. На гладко выбритом лице с засохшими на правой скуле чернильными пятнами застыло выражение радостной печали. Неверие, счастье, тоска, любовь мелькали, сменяя друг друга, в голубых глазах светлого чистокровного мага.