— Что это? — испуганно вскрикнула Сара, одновременно подскакивая со стула.
— Определитель магических отпечатков. — пояснил я, удерживая девушку за плечо и опуская на сиденье стула.
— Но я не владею магией.
— Ваша мать лирэсса Глюссо светлый маг? — уточнил я.
— Да.
— Отец тоже светлый или из неодарённых?
— Светлый маг. Но я родилась с пустым источником.
— Весьма необычно, но не имеет значения. Определитель считывает не только следы магии носителя, но и любую контактирующую с кожей магию.
— Не понимаю…
— На ткань пеньюара кэрис Арисии было наложено смертельное проклятие.
— Но… Я же… Нет! — в ужасе воскликнула Сара. — Я не делала этого. Как? Я даже не маг…
— Верно. Самостоятельно ты никак не могла наложить проклятие. К тому же такого сложного плетения. Но это не значит, что не приносила отравленный пеньюар и не знала преступника. Магические следы на коже ладоней — неоспоримое доказательство твоей причастности. По законам Империи покушение на августейшую особу карается смертью.
Я немного слукавил. Порошок действительно выявлял магические следы, но только у людей, наделённых даром источника. Саре это было неизвестно, чем я благополучно воспользовался.
— Нет! Я ничего не знаю. — отчаянно запричитала девушка, отрицательно мотая головой с прижатыми к лицу ладонями. — Я взяла этот пеньюар в покоях кэрис. Я его туда не приносила. — слёзы, уже не сдерживаясь, текли по припухшим от соли щекам девушки, оставляя тёмно — серые пятна на белоснежном вороте платья.
— Кто ещё в замке, кроме тебя, имеет доступ к гардеробу наследницы? — с нажимом спросил я, уперев ладони в изголовье стула по обеим сторонам от головы девушки и нависнув над ней грозовою тучей.
— Никто. Но я правда ничего не делала. Я не понимаю. Я… — Слёзы душили, мешали говорить. Голос дрожал и срывался. Страх сковывал разум, но девушка упорно стояла на своём. — Мне нравится кэрис, я ей благодарна. Зачем мне причинять ей вред? До ваших слов я даже не знала кто она. Поверьте мне, пожалуйста. Прошу вас…
— Кому ты передавала вещи наследницы? Кому — то из замка или чужаку? Опиши его или её. — продолжал напирать я. Ещё немного надавить, и камеристка расколется. Если же нет, то перейдём к следующему этапу. — Что тебе обещали за этот гнусный поступок? Или это акт доброй воли? Может месть, зависть, ненависть? У тебя есть сердечные привязанности? Неразделённая любовь? Например, к хозяину замка?
— Нет! Нет! Нет… Что вы говорите? Нет… Я не понимаю… Я не виновата… Отпустите меня… — Сара уже рыдала во весь голос, прикрываясь руками в попытке отстраниться. Ртутные капельки грязными полосами размазались по коже лица, смешиваясь со слезами отчаяния.
— Я не отпущу тебя, пока ты не расскажешь мне правду.
— Но я уже всё вам сказала…
— Отпустите её! — раздался сухой скрипучий голос за спиной.
Я обернулся лицом к незваному посетителю.
— Лирэсса Глюссо! — поприветствовал бесцеремонно ворвавшуюся в комнату управляющего экономку замка. — Я не вызывал вас. Покиньте помещение.
— Нет! Не трогайте мою дочь, она рассказала всё, что знает. Отпустите девочку. Допросите меня.
«Любопытно… Как я и предполагал, добыча закусила наживку.»
Протянув руку, я помог подняться всхлипывающей девушке и отошёл к столу.
— Сара, можешь идти, продолжим разговор позже.
Девчонка бросилась в объятия матушки и разрыдалась.
Я окинул экономку внимательным взглядом. Прямая спина, плотно сжатая линия губ, надменное выражение лица. Но едва перепуганная до ужаса дочь ворвалась в объятия матери в поисках защиты и успокоения, маска высокомерия и безразличия, с которой эта снежная женщина вторглась в комнату, треснула. Бледные губы едва заметно дрогнули, слёзы блеснули в глазах, дрожащие тонкие пальцы рук ободряюще пригладили растрепавшиеся волосы девушки. Но женщина быстро справилась с порывом сильных чувств, охвативших материнское сердце.
— Сара, ступай приведи себя в порядок и жди меня в своей комнате. Я скоро приду.
— Но матушка…
— Ступай! — строгим голосом пригрозила лирэсса Глюссо.
Сара всхлипнула и покорно удалилась.
Прикрыв дверь за дочерью, женщина, не говоря ни слова, прошествовала к столу и аккуратно опустилась на свободный стул.
— Итак, что вы хотите узнать? — прямой взгляд серых глаз не отражал ни капли страха или сомнения.
— Давайте начнём с вашего рассказа о том, что произошло в замке сегодня утром. — предложил я, задумчиво осматривая подозреваемую. Садиться я не стал, оставшись стоять перед экономкой, оперевшись спиной об край столешницы.
— Не имею ни малейшего представления о том, что случилось в покоях лирэссы Эрии. Я узнала от управляющего, что гостье хозяина стало плохо, а мою дочь вызвали на допрос. Как мать, я не позволю обижать свою девочку и применять магию к несовершеннолетней. Сара — обычный человек, юное невинное дитя, она просто неспособна причинить вред кому — либо.
— Похоже, вы плохо знаете свою дочь. — экономка возмущённо засопела. — Есть свидетель, который видел, как Сара выходила утром из покоев лирэссы Эрии. Вскоре после визита горничной девушке стало плохо.
— Это не доказывает вину моей дочери. Посещать хозяйские покои и готовить утренний туалет — прямые обязанности камеристки. Мне интересно другое. С каких пор жизнь и здоровье полукровки и простолюдинки стали заботой императорских ищеек? Разве расследование подобных дел не входит в обязанности государственных дознавателей?
— Это полукровка и простолюдинка, как вы выразились, единственная дочь граса Сайлоса и наследница императора Арисия Лофт.
После моих слов лицо женщины словно сковало льдом, губы побледнели, а взгляд рассеялся.
— Дочь Марджери… — едва слышно прошептала она. — Я должна была догадаться, что девчонка выжила…
— Что вы сказали?
Взгляд экономки, направленный в мою сторону, наполнился ужасом, маска холодности и отстранённости пошла трещинами.
— Ничего. Я удивлена, что девочка жива. Все считали, что ребёнок, умер.
Слабая попытка оправдания и ничего более. Она явно что — то скрывает.
— Нет, вы сказали: «Я должна была догадаться, что девчонка выжила». Поясните, что значат эти слова.
— Я выразила удивление и ничего более. Не надо передёргивать. — упрямо продолжила настаивать женщина. В то же время голос подозреваемой утратил привычные стальные нотки, превратившись в бесцветное хриплое шелестение. В попытке скрыть излишнюю нервозность, женщина с такой силой сцепила пальцы рук, что кожа под впившимися ногтями покраснела.
— Кто, кроме Сары, следит и ухаживает за вещами наследницы?
— Прачка, дочка и я.
— Прачка проживает в замке? Она обладает магическими способностями?
— Лирэсса Коваль служит грасу Сайлосу больше двадцати лет, проживает в замке, как и все слуги. Она обычный человек.
— В таком случае из вас троих только вы наделены магическим даром.
— Понимаю, к чему вы клоните, но я не травила дочь хозяина. — возмутилась женщина.
— А кто говорил об отравлении? — иронично заметил я.
— Я предположила… — понимая, что сболтнула лишнего, экономка попыталась выправить ситуацию.
— Вам знакома эта вещь? — я сдвинулся в сторону, чтобы женщина смогла разглядеть главное орудие преступления, лежавший на столешнице.
— Предполагаю, что это пеньюар лирэссы Эрии.
Лирэсса Глюссо не сводила глаз с кружевного предмета туалета и молчала.
— Вы правы. Вот только есть одна интересная деталь. Со слов прачки и модистки, эта вещь новая. Обе женщины клянутся, что никогда раньше её не видели.
— Не могу ничего сказать по этому поводу, составление гардероба — не входит в мои обязанности. — продолжала отпираться женщина.
— А вы возьмите его в руки, посмотрите повнимательнее, может, что — то вспомните. — предложил я, всматриваясь в глаза женщины.