– Нет!
Она повернулась и хотела уйти, но Джон схватил ее за руку.
– Мэри, неужели ты любишь этого... Бауэрстайна?
Миссис Кавендиш не ответила, и странным было выражение ее лица. Вечная молодость и древняя, как сама земля, мудрость сияли в этой тайной улыбке, загадочной, как у египетского сфинкса.
Она высвободила руку и, надменно бросив через плечо: «Возможно», – быстро зашагала прочь.
Потрясенный, Джон не мог сдвинуться с места.
Я сделал неосторожный шаг, и под ногой хрустнула ветка. Джон резко обернулся. К счастью, он подумал, что я просто проходил мимо.
– Привет, Гастингс! Ну что, ты проводил своего забавного приятеля? Чудной он какой-то! Неужели коротышка и правда знает толк в своем деле?
– Он считался одним из лучших детективов Бельгии.
– Ладно, будем надеяться, что это действительно так. Как, однако, все отвратительно.
– А в чем дело?
– И ты еще спрашиваешь? Зверское убийство мамы! Полицейские из Скотленд-Ярда, шныряющие по усадьбе, словно голодные крысы! Куда ни зайди – они тут как тут. А эти пошлые заголовки газет! Я бы повесил этих чертовых журналистов. Сегодня утром у ворот усадьбы собралась целая толпа зевак. Для них это вроде бесплатного музея мадам Тюссо. И ты считаешь, что ничего не случилось?
– Успокойся, Джон, так не может продолжаться вечно.
– Мы сойдем с ума раньше, чем закончится следствие!
– Ты слишком сгущаешь краски.
– Легко тебе говорить! Еще бы, тебя не осаждает стадо орущих журналистов. На тебя не пялится каждый болван на улице. Но и это не самое страшное! Гастингс, тебе не приходило в голову, что вопрос, кто это сделал, стал для меня настоящим кошмаром? Я все пытаюсь убедить себя, что произошел несчастный случай, поскольку... поскольку теперь, когда Инглторп вне подозрений, получается, что преступник – один из нас. Да, от таких мыслей можно и правда сойти с ума! Выходит, что в доме живет убийца, если только...
И тут мне в голову пришла любопытная мысль. Да, все сходится! Становятся понятными действия Пуаро и его загадочные намеки. Как же я не догадался раньше! Но зато теперь я смогу рассеять эту гнетущую атмосферу подозрительности.
– Нет, Джон, среди нас нет убийцы!
– Я тоже надеюсь на это. Но кто тогда убийца?
– А ты не догадываешься?
– Нет.
Я опасливо огляделся вокруг и тихо, но торжественно провозгласил:
– Доктор Бауэрстайн.
– Это невозможно!
– Я бы не сказал.
– Но на кой черт ему понадобилась смерть моей мамы?
– Не знаю, – честно признался я, – Пуаро тоже его подозревает.
– Пуаро? Неужели? Но ты откуда знаешь?
Я рассказал Джону, как взволновало Пуаро известие, что доктор Бауэрстайн приходил в усадьбу в тот роковой вечер.
– К тому же, – добавил я, – он дважды повторил: «Это меняет все дело». Ты сам подумай – Инглторп утверждает, что оставил чашку в холле. Как раз в этот момент туда заходил Бауэрстайн. Проходя мимо, он мог незаметно подсыпать в кофе яд.
– Но это очень рискованно.
– Но возможно!
– А откуда он мог узнать, что это мамина чашка? Нет, Гастингс, тут концы с концами не сходятся.
Но я не собирался сдаваться:
– Да, я немного увлекся. Зато теперь мне все ясно. Слушай.
И я рассказал Джону о том, как Пуаро решил сделать повторный анализ какао.
– Ничего не понимаю, – перебил меня Джон. – Бауэрстайн ведь уже сделал этот анализ!
– В том-то и дело! Я сам сообразил это только сейчас. Неужели ты не понимаешь? Если Бауэрстайн убийца, то для него было проще простого подменить отравленное какао обычным и отправить его на экспертизу. Теперь понятно, почему там не обнаружили яд. И главное, никому и в голову не придет заподозрить в чем-то Бауэрстайна – никому, кроме Пуаро!
Лишь сейчас я оценил в полной мере проницательность своего друга! Однако Джон, кажется, все еще сомневался.
– Но ведь он утверждал, что какао не может замаскировать вкус стрихнина!
– И ты ему веришь? К тому же наверняка можно как-то смягчить горечь яда. Бауэрстайн в этом деле собаку съел: как-никак – крупнейший токсиколог!
– Крупнейший кто? Повтори, пожалуйста.
– Он досконально знает все, что связано с ядами, – пояснил я Джону. – Видимо, Бауэрстайн нашел способ, позволяющий сделать стрихнин безвкусным. Вдруг вообще не было никакого стрихнина? Он мог использовать какой-нибудь редкий яд, вызывающий похожие симптомы.
– Допустим, ты прав, только как он подсыпал яд, если какао, насколько мне известно, все время находилось наверху?