Саар удивилась ещё больше.
— Я знала нескольких, кто вызывал их племя, — она кивнула в сторону фамилиара. — Никто не прожил и полугода.
— Вы слишком плохо о нас думаете, — сказал Джулиус. — Но мы не в обиде, — он ухмыльнулся.
Саар сложила руки на коленях. Балгур попятился.
— Я не хочу, чтобы он до меня дотрагивался.
— Его прикосновения могут быть нейтральны, — ответил Франц. — У них, как выяснилось, много самых разных достоинств и способностей. Просто никому не хватало времени и воли их выяснять. Мы хотим, чтобы сегодня вечером вы его переместили. Без изоляции. Для того, чтобы он вернул вас внутрь, понадобится порядка двадцати секунд. Технические детали мы подготовим. Внутри корабля справитесь сами. Отправьте его туда секунд на двадцать, и посмотрим, что из этого выйдет.
Саар осознала, что всё это время, не отрываясь, смотрит на фамилиара. Он был сложен, как её идеальный мужчина. Полупрозрачная туника была недостаточно плотной, чтобы скрывать его достоинства. Ей стало интересно, каким его видят братья.
— А вы не боитесь потерять вашего Балгура? — спросила она.
Франц отрицательно покачал головой.
— Хорошо, — сказала она. — Но если он попытается что-нибудь выкинуть…
— Он совершенно безобидный, — заверил её близнец. — Делает только то, что мы ему прикажем.
— Вот-вот, — проворчала Саар, и Джулиус вновь усмехнулся.
— Госпожа Саар нам не доверяет, — сказал он. — Пожалуй, это комплимент.
13
О том, что произошло на плато Наска, Ганзориг знал потому, что имел прямое отношение к последнему году странной войны между Легионом с его южноамериканскими союзниками и колдунами Треугольника, их противниками из Северной Америки. Его оперативная эскадра стояла в нейтральных водах у побережья Перу. До морских сражений не дошло, но продемонстрировать силу Легиона было необходимо: американцы тоже привели свои корабли.
Из Штаба Ганзориг получал странные приказы. Ему не объясняли их смысл, а он не спрашивал, однако понимал: Легион что-то готовит. Он простоял на одном месте почти полгода. Его корабли служили портальными для переброски солдат, когда на суше начались полноценные бои, и несколько раз его навещали люди из Штаба. Он не знал, что происходило в ночь, принёсшую Легиону победу, пока не вернулся в Дахур.
Эта внезапная победа стала неожиданностью, поскольку силы сторон были относительно равны. Но Ганзориг не думал, как именно Легион победил, пока не оказался в Штабе. Там его нашёл генерал, старый приятель по Академии, и пригласил в свой кабинет. «Ты должен знать, — сказал он тогда. — На всякий случай».
Потом Ганзориг размышлял об этих словах. Что это был за «случай», в котором ему могли понадобиться такие знания? Возможно, ему просто хотели сказать: смотри, на что мы способны. Или: смотри, а вдруг однажды понадобится и тебе?.. Или что-то совсем другое?
— Ты наверняка понимал, что мы готовим операцию, — сказал ему приятель. — И ты со своей эскадрой нам очень помог. Угроза должна быть весомой и реальной. Почти три года мы собирали их в одном месте. Три года, Имедей. Они не дураки. Они бы поняли, что их заманивают, если б сперва мы их не перессорили, и они перестали друг другу доверять. Вот здесь, — он указал на точку на карте Перу, — они встретились. Они должны были оказаться там в один день, чтобы никто не ушёл.
— Понятно, — сказал Ганзориг. — Вы решили накрыть всех одновременно. Но я не представляю, как вам это удалось. Наши войска не могли пробиться к городу. Вокруг плато и на нём самом — сплошные лабиринты и ловушки.
— Войска туда не входили, — ответил генерал. — Точнее, они вошли, но уже после. В городе и окрестностях стояли два полка Треугольника. И те три десятка человек, которых мы там собрали. Поверь, это была адова работа.
Ганзориг верил.
— Что же вы сделали? — спросил он. — Ты ведь об этом хотел рассказать?
— Да, — сказал генерал. — И нет. Дело не в желании. Рассказывать о таком не слишком хочется. Это непросто, Имедей. Но я считаю, ты должен знать. На всякий случай.
Он открыл папку и выбрал файл. Ганзориг смотрел, как по улицам городка разлетаются зонды. Фильм был смонтирован из десятков записей, но тех двух минут, что он шёл, оказалось более чем достаточно.
В городке, куда Легион заманил своих врагов, не осталось никого живого. Ни военных, ни гражданских. Никому не удалось сбежать или защититься. Здесь не было колдовских боёв. Не применялось автоматическое оружие или снаряды. В домах и казармах, на улицах и во дворах лежали мертвецы — без лиц, без голов, без рук, с разорванными животами, с развороченными грудными клетками, словно по городу прошлась стая безумных тиранозавров, уничтожавшая на своём пути всё живое. И думая так, Ганзориг не был далёк от истины.
Его приятель-генерал не объяснил, кто именно добыл им победу, уничтожив всех идеологов, весь высший командный состав, финансистов, которые им платили, и тех, кто зарабатывали на этой войне. Он только показал, как это было сделано.
А теперь Ганзориг узнал, кто привёл Легион к победе.
Он представлял, как из-под земли появляются десятки свинцово-серых существ, и как в мгновение ока они сеют в городе панику, потому что взялись ниоткуда, пройдя сквозь все защитные барьеры; потому что слишком быстры для того, чтобы люди успели на них отреагировать; и потому, что неуязвимы для известного им колдовства. Они возникли во всех местах одновременно, роя свои подземные ходы в темноте и молчании, и никто не мог себе представить, что опасность была прямо у них под ногами, что живые существа способны рыть в скалах норы.
Пхуги происходили от древних рептилий, как птицы и крокодилы; их предки успешно пережили триасовое вымирание, а ко времени палеогенового завершили эволюцию, развиваясь и процветая в мире, лишённом разумных конкурентов. Свои позиции они усилили способностью заимствовать полезные гены у других особей или чужих видов, встраивая их в свой геном. Если бы их психика была подобна человеческой, у древних обезьян не было бы шанса стать теми, кем они стали в конце концов.
Но пхуги были другими. Они не создавали цивилизаций, не строили городов, не изобретали машин. Они отдали поверхность людям, не заявив на неё никаких прав, и ушли в толщу коры. Человеческие страсти их не интересовали. И всё же здесь они почему-то встали на сторону одной из воюющих сил. Ганзориг понимал: такое могло произойти только благодаря Кану, человеку, воспитанному пхугом.
Они ничем не рисковали. Их магия была иной, и незнакомые с ней люди не могли сопротивляться. Вариант был беспроигрышным. Как только Легион заручился поддержкой подземных хищников, остальное превратилось в дело техники, на которое можно было потратить три года войны.
Ганзориг мысленно видел бойню, итог которой сняли зонды. Он мог представить, как серокожие рептилии бродят среди погибших, не испытывая ни сожаления от содеянного, ни радости от убийств. Но что там делал Кан? Ганзориг не мог себе этого представить. Впрочем, если его симбиоз с одним из пхугов — правда, от человека в нём осталось немного.
Несмотря на то, что мысли Ганзорига были в прошлом, от настоящего было не уйти. Через день после того, как Саар отправила Вальтера на ту сторону, Ганзорига вызвали братья.
В аппаратной оказался и Вальтер, который, по мнению адмирала, после своего путешествия стал слишком самоуверенным.
— Полагаю, вы уже знаете, что с той стороны полным полно Соседей, — обратился к нему Франц.
Ганзориг кивнул. Эту запись он увидел раньше Вальтера, когда физики обрабатывали данные.
— У нас появилась ещё одна съёмка, — сказал Франц. — На этот раз почти двадцать секунд. Посмотрите и скажите своё мнение.
Запись пропустили через фильтры, и теперь Соседи не просто летали в пространстве, лишённом каких бы то ни было структур, но меняли свою светимость в оттенках фиолетового.
Ганзорига тревожило такое обилие Соседей и их близость к кораблю. В их владениях «Грифон» будет уязвим гораздо больше, чем здесь. Какие бы шаги не предприняли братья Морган и медики, им не удастся полностью контролировать взаимодействие, если оно случится.
— Эти цвета, — сказал Вальтер, вглядываясь в экран. — Что это? Вы вроде говорили, что они не светятся.