— Мои ощущения касались только размера. Я чувствовал себя гораздо меньше масс, которые двигались в этом тумане. А почему ты спрашиваешь? Тоже хочешь попробовать?
— Я — нет, — сказала Ева. — Но знаю кое-кого, кто однажды может захотеть.
Собрание больше походило на военный совет. Кроме Ганзорига и братьев, на нём присутствовали Кан, Саар и Юхан.
— Адмирал, — сказал Джулиус. — На «Цзи То» вы в общих чертах рассказали нам о Соседях и даже сделали небольшой экскурс в историю. Сейчас нам хотелось бы знать кое-что ещё. Вы упоминали об их парадоксальном размере. В конечном итоге, его смогли вычислить?
— Смогли, — ответил Ганзориг. — Их размеры — от пары метров до полукилометра в длину. Самые крупные наблюдаются в окрестностях Луны.
— Насколько близко людям удавалось приблизиться к Соседям?
— Ни насколько. Люди не могут к ним приблизиться. Приближаются только Соседи. Когда самолёты или зонды начинают их преследовать, они либо исчезают, либо двигаются так быстро, что мы не можем за ними угнаться.
— Насколько быстро?
— Очень быстро. В атмосфере — около десяти километров в секунду. Для объекта таких размеров взять подобную скорость с места, без разгона… вы понимаете, какими технологиями надо обладать.
— Возможно, что никакими, — сказал Джулиус. Ганзориг поднял бровь. — У нас появилась версия, что Соседи могут оказаться чем-то вроде проекции. Отражения. Как солнечный зайчик на стене. Мы не знаем, кто держит зеркало, и что оно отражает, но эти отражения могут быть рассыпаны по многим измерениям и мирам. Из ваших рассказов следует, что земные Соседи оказывают мало влияния на приборы, не радиоактивны, почти не агрессивны, если не считать их предполагаемой связи с аномалиями. Но объекты, которые мы видели в измерении петли, испускают жёсткое гамма-излучение и обладают очень большой массой. Настолько большой, что способны своей гравитацией повлиять на движение «Грифона».
Ганзориг покачал головой.
— Ничего подобного на Земле нет. Самые крупные Соседи притягивают к себе не больше, чем «Цзи То». Но если они попытаются, скажем, нас задержать, чем мы сможем ответить? И радиация… — он посмотрел на физика. — Что вы собираетесь с этим делать?
— У «Грифона» есть изоляция, — ответил Юхан. — Мы получим дозу, но в пределах излечимого. Однако мы можем пойти другим путём: закрыть корабль с помощью искривления пространства.
И он посмотрел на Саар.
— Хотите, чтобы я вышла наружу и завернула «Грифон» в кокон? — сказала Саар, неприятно удивившись.
— А это возможно? — спросил Франц.
— В теории. Но на практике я не знаю свойств тамошнего пространства и даже если смогу с ним работать, где гарантия, что это не собьёт нас с курса и не выкинет прямо на «Эрлик», или не вернёт назад, к краю аномалии?
— Гарантий нет, — согласился Франц, — но давайте предположим, что это не изолированный кокон. — Он протянул ей планшет. — Вот такую форму вы сможете сделать?
Вокруг маленького белого кораблика в центре экрана двигалась фигура, отображающая искривление пространства, которое требовалось сделать Саар. Она походила на сильно вытянутую по горизонтали резьбу винта, в центре вращения которого находился корабль.
— В этом случае мы схватим дозу почти в два раза меньше, а кроме того, не изменим общий курс, поскольку вы не изолируете корабль, а только закрутите пространство вокруг него в большую спираль. Конечно, если Соседи нами заинтересуются, искажение их не остановит — их масса слишком велика, — но с этим мы ничего не можем поделать.
— Саар должна будет выйти на палубу… — начал Кан.
— Дело даже не в этом, — перебила она его. — Вы, кажется, забываете, что в пространстве петли больше трёх измерений. Не факт, что такое искажение вообще получится.
— Оно получится, — уверенно сказал Джулиус. — Побочные эффекты мы устраним — не будет никакой тошноты и «я падаю». Защиту от низких температур и кислород предоставим. Быструю эвакуацию в случае неприятностей — тоже.
Саар бросила на него долгий взгляд. Меньше всего ей хотелось иметь дело с фамилиаром близнецов.
— Ладно, — сказала она, слишком устав, чтобы спорить. Да и возразить было нечего: она здесь именно для того, о чём её просят. — Сделаю, что смогу. Но вы понимаете риски.
— О, ещё как, — улыбнулся Джулиус. — И излучение — меньшая из наших проблем.
Они не говорили о том, что между ними произошло. В последние дни перед переходом они продолжали встречаться, их страсть росла. Даже если он заметил, какие заклинания Саар держит наготове в его компании, и даже если был огорчён тем, что она перестала менять облики, вернувшись к тому, в котором встретила его в первую ночь, то не подавал вида. Они обсуждали переход, путь до «Эрлика» и даже интерес Ганзорига к Вальтеру, что пробудило в них желание пофантазировать о прошлом адмирала.
— Скорее всего, — предположила Саар, — он отвёз туда кого-то из близких и был недоволен результатом.
— Да, — согласился Кан. — Судя по его словам, тот человек очень изменился, и адмирала это выбило из колеи. Теперь он ненавидит Вальтера, который воплощает для него ложь жрецов, хотя сам Вальтер не знает, на что способна эта вода. Кстати, Тома всё ещё хочет отправиться к Источнику?
— Не знаю. — Саар ощутила прилив злости. — Не знаю, чего она теперь хочет. Этот болван ходит к ней как на работу. Разве он может её разбудить? Она с ним ничего не чувствует. Ей нужен внимательный, терпеливый мужчина, а не этот кобель.
— Думаю, это входит в её план, — ответил Кан, по своему обыкновению лёжа на спине и рассматривая серо-голубые тени на потолке. — Она не просто так это делает.
— Какой ещё план?
— Тома лучше всех знает, какие пути ведут к трём исходам. Уверен, она хочет вернуться на Землю и ведёт нас по этому маршруту. Она видит точки расхождения и управляет ими там, где может, подталкивая нас в определённом направлении. Если поднапрячься, можно совершать такие выборы, которые затронут даже близнецов.
— И я хочу вернуться на Землю, — сказала Саар. — Меня совершенно не радуют два других варианта.
Они помолчали.
— Тебе никогда не приходило в голову, почему Тома и Кеплер ещё на Земле смогли увидеть или почувствовать что-то, касающееся аномалии? — спросил Кан. — У Томы было одно и то же видение — может, оно касалось Вальтера? А Кеплер почувствовал, что «Грифон» должен увеличить скорость. По словам братьев, аномалия похожа на чёрную дыру и не выпускает информацию. Но эти прозрения не появились бы, если бы система была закрыта.
— К чему ты ведёшь? — не поняла Саар.
— К тому, что наш мир и аномалия как-то взаимодействуют. Ты не думала, как?
— Конечно, нет! По-твоему, мне больше нечем заняться?
— Может, они взаимодействуют через Соседей? — рассуждал Кан, не обратив внимания на её последнюю реплику. — Если Соседи существуют во многих измерениях одновременно и способны объединять информацию, которую получают, в единое поле, такие люди, как Тома, могут её оттуда брать. Теоретически, она может узнать, что происходит в других измерениях.
— Она не может, — ответила Саар. — Она не визионер, а счётчик. И разве кто-нибудь способен понять и перевести на человеческий язык то, что там творится?
— Конечно! — воскликнул Кан и сел на кровати. — У нас же на корабле универсальный переводчик. Давай припрём его к стенке!
— Братья обещали посадить тебя в клетку, — напомнила ему Саар, но видела, что он уже загорелся идеей, и никакие предупреждения не могут его вразумить.
Глядя на игры тумана за окном рубки, где теперь он проводил большую часть времени, Вальтер предавался мечтам о Томе, с нетерпением дожидаясь вечеров. Она не научилась его обнимать, не встречала с радостью и всё так же каменела в постели, молча снося его грубые ласки и безропотно выполняя сексуальные фантазии. Он был настолько поглощён своей чувственностью, что его дар немел и засыпал, как только он входил в её каюту. Однако Вальтер был уверен, что видит гораздо больше, чем любой другой член экипажа.
Несколько дней назад что-то случилось, и часть команды — по крайней мере та, что принадлежала капитану Ормонду, — внезапно одумалась. Растущая агрессия, ярко выраженная территориальность, заочный делёж самок и попытки утвердить своё превосходство — словом, все животные импульсы, которые вдруг в них взыграли, — исчезли в мгновение ока. Кое в ком они остались, но в силу особенностей характера претерпели некоторые изменения. Близнецы всё ещё проявляли относительную терпимость и вежливость к своим подчинённым, но Сверр почти перестал выходить из своих апартаментов, а его лекции усложнились настолько, что Вальтер понимал лишь одно: такая магия далеко за пределами его умений. Физики без конца спорили и ругались. Однако гораздо больше его тревожили три других колдуна.