Выбрать главу

— Ева?

— Это Вальтер, — ответил тёмный пришелец. — Привет.

— Почему ты в скафандре? — спросил он, когда Кан выбрался из своего убежища. Оборотень выглядел наполовину отсутствующим. Движения Соседей заворожили его. Он находился в слишком странной среде, влияние которой Вальтер пока не понимал.

Сам он больше не носил маску. Здесь частицы тумана перемещались организованно, паря над кораблём в виде идеальных многогранников. Вспышки, досаждавшие им на палубе «Грифона» во время путешествия, исчезли.

Оборотень сконцентрировался.

— Чтобы наблюдать, — ответил он. На его губах возникла лёгкая улыбка. — Значит, карантин сняли?

— Вряд ли. Братья послали меня смотреть, — он показал пальцем вверх, — но больше никого не пустили.

— Они движутся, — проговорил Кан. — Очень гармонично.

— Они общаются, передают какую-то информацию. По ту сторону они вели себя как любопытные животные. А эти — совсем другие.

— Братья не предлагали тебе ничего необычного?

Вальтер слегка удивился:

— Нет. Например?

— Они не рассказывали, что к Соседям можно подобраться ещё в одном измерении, где их язык может быть понятнее?

Переводчик покачал головой.

— Ладно, — сказал Кан. — Советую тебе взять на складе ещё один скаф. Наблюдать в нём гораздо удобнее, а лежать на ледяном металле без защиты не рискну даже я. — На его лице читалась симпатия. — Будет интересно, когда ты расшифруешь их язык.

— Это не язык. Не в том смысле, в каком он есть у нас или у любого другого вида. Думаю, они обмениваются информацией, изменяя форму и двигаясь определённым образом.

— Не просто двигаясь. Рассматривай всю поверхность целиком. В каждый момент времени она представляет собой единицу информации, один символ. Но мы не знаем длительности этих моментов — они могут быть для нас неощутимы, слишком малы для непосредственного восприятия или наоборот, слишком велики. Представь, что за нашу секунду они высказываются такими объёмами, которые мы создаём годами. Если я прав, ты сможешь их понять?

— Не знаю, — ответил Вальтер. — Но попробую.

— У тебя есть идеи, что их тут держит? — спросил он Кана через день, когда они сидели на камбузе и готовили себе обед. Экипаж «Эрлика» оставил после себя много припасов. Кан ел их, пока был один; обнюхав несколько вскрытых банок, он не учуял ничего опасного.

— «Эрлик» и его резонатор, — предположил Кан. — А может, дыра в пространстве-времени. Ты в курсе, чем они тут занимались?

— Нет. И чем же?

— Открывали коридоры в другие миры.

— Значит, Соседи взялись оттуда?

— По теории братьев, они живут во всех измерениях сразу и скорее всего появились из многомерного коридора.

Он вывалил содержимое банки в большую миску, перемешал и уселся за стол.

— Думаешь, мы тоже здесь перегрызёмся? — спросил он. Вальтер поднял голову.

— Перегрызёмся?

— Ева сказала, что это прионная болезнь. Есть такие прионные белки. Обычно они не опасны, но иногда приобретают патологическую форму и могут превращать в самих себя другие белки, распространяясь, как инфекция. Возможно, поломка резонатора запустила процесс превращения. Кроме того, их можно подцепить, если съесть заражённое мясо.

— Да ладно, — Вальтер усмехнулся. — Они ели друг друга? При такой-то кухне? — Он указал на помещение камбуза.

— У них были поражения ЦНС. Они ничего соображали. Поэтому мы всё ещё на карантине.

— И всё-таки, — Вальтер вернулся к своей проблеме. — Что их может здесь удерживать?

Кан молча рассматривал его, и на мгновение Вальтер заметил в его глазах и чертах лица тень чего-то незнакомого и чужого. Он не смог расшифровать этот миг, как не мог расшифровать миги Соседей.

— А вдруг они в беде? — предположил Кан. — Вдруг они хотели бы уйти, да не могут? Братья считают, что Соседи не обязательно живые и разумные. Они могут быть проявлением какого-то неизвестного закона природы. Допустим, они собрались здесь, чтобы компенсировать наше вторжение. Не забывай, мы находимся в n-мерном пространстве, хотя используем только три его измерения.

— Значит, мы находимся в трёх, — сказал Вальтер.

— Нет. Это на Земле мы находимся в трёх, потому что больше там нет. А здесь они есть. Ты не задумывался, кому они передают эту информацию? Если они объединены, как ты говоришь, и их общая поверхность каждый определённый отрезок времени представляет собой один символ, а не множество, они не могут говорить друг с другом. Они и так знают всё, что знает каждый. Они говорят хором. В некотором смысле это один большой Сосед. Кому тогда он сообщает информацию?

Вальтер молчал.

— Нам? — наконец, спросил он.

Кан придвинул миску и начал есть. Больше в этот день Вальтер не добился от него ни слова.

«Грифон» встал в двух сутках от «Эрлика». Каждый вечер Вальтер давал близнецам отчёт о своих наблюдениях, сводившийся к тому, что Соседи как были, так и оставались для него загадкой. По просьбе близнецов Кан послал вверх несколько зондов, которые транслировали на «Грифон» движения поверхности Соседей.

— Завтра, — сказал Вальтеру Франц, — ты займёшься тем, что поищешь длительность одного символа. Кан поможет тебе с записью. Меняй скорость до тех пор, пока не доберёшься до объёма информации, который сможешь понять, и на этой скорости просмотри всю запись.

— А если это очень медленная скорость? Если один их символ выражается несколько наших часов? — ответил Вальтер, обиженный сомнениями близнецов.

— Просто сделай! — разозлился Джулиус. — Почему ты всегда возражаешь?

— У меня есть идея, — вмешался Кан, до сих пор молчавший неподалёку.

— Твою идею мы оставили напоследок. И прекращай сутками торчать на палубе. Ева считает, у тебя развивается зависимость. Побудь пока внутри. Через несколько дней мы снимем карантин.

Ночью Вальтера разбудило неприятное ощущение, сперва смутное, но через пару секунд оформившееся чётко и ясно: на него кто-то смотрел. Он повернулся и увидел, что дверь в каюту открыта, а в освещённом коридоре сидит чёрный гепард. Его силуэт был неподвижен, на тёмном фоне светились оранжевые глаза, и теперь они смотрели прямо на него. Вальтеру стало жутко. Сколько он так сидит? Зачем?

Внезапно гепард встал и скрылся в коридоре.

Вальтера передёрнуло, по телу побежали мурашки. Он быстро захлопнул дверь и забрался обратно в постель. «Я идиот, — подумал он. — Ему почти удалось меня обмануть… Нет, ему удалось. Я ему поверил. Если бы я не проснулся… чёрт, если бы он меня не разбудил… это же двинутый оборотень, он убил здесь кучу народа, ему это нравится, и у него нет причин хорошо ко мне относиться. Его дружелюбие — обман…» Сетуя на свою недальновидность и постепенно засыпая, Вальтер обещал себе никогда не забывать об этом и быть начеку.

Весь следующий день он просматривал записи с зондов, но так ничего и не понял. Он видел, чувствовал, знал, что в этих движениях, в этих плавных изменениях и перетеканиях из одной формы в другую, есть смысл, система, но не мог её постичь. Он пытался найти подходящую скорость, однако ни ускорение, ни замедление не помогали. Оборотень вновь был на палубе, игнорируя предупреждение близнецов.

Вечером к нему поднялась Ева и постучала по шлему.

— Ты что, теперь там спишь?

Кан выбрался из скафандра.

— Их движения очень красивы. Ничего лишнего. Это как смотреть на огонь.

— Завтра мы начинаем чистить корабль. Прибудет Сверр. Ты нам поможешь?

— Конечно. Потом вы снимете карантин?

— Вероятно, да. Но остаётся две проблемы: одна — в капитанской каюте, другая — в реакторном отсеке. По-твоему, мы можем их временно проигнорировать?

— А что говорит адмирал?

— Что пока эти проблемы не решены, «Эрлик» небезопасен.

— Он в любом случае небезопасен. Но их решение мне не по зубам. Я пытался проникнуть в капитанскую каюту, и у меня ничего не вышло. Может, получится у Сверра?

Глаза Евы за тёмным пластиком шлема были едва ему видны, но её улыбку он заметил.

— Надо установить собственную систему слежения или вернуть себе управление камерами, — продолжил он. — И если хочешь знать моё мнение, я согласен с адмиралом. То, чего я не понимаю, меня тревожит.