– И о чём же? – невозмутимо осведомился профессор Эрлинг.
– О профессоре Лейнсборо!
– В самом деле? И что же у вас есть мне по этому поводу сообщить?
– Что вы ведёте себя по отношению к ней как последний мерзавец! – глаза юноши горели праведным огнём.
– Я? – на только что совершенно спокойном лице профессора проступило неподдельное удивление. – С чего вы так решили?
– Вы преследуете её! И мучаете! Она, может быть, порядочная стерва, и здорово насолила вам когда-то, но всё равно она женщина! И вам не позволю её изводить!
Профессор Эрлинг широко открытыми глазами смотрел на своего студента с минуту, а потом как-то устало сказал:
– Наверное, вы правы, молодой человек. Вероятно, я причинил профессору Лейнсборо некоторые неудобства. Но вы можете… передать вашей подруге, что я больше не побеспокою её профессора.
При упоминании Патрисии Чарльз Торвин заметно покраснел, но, тем не менее, твёрдо спросил:
– Вы обещаете?
– Я даю вам слово, – сухо ответил профессор. – А теперь идите. Помогите вашим товарищам добраться до лазарета. Я хочу поговорить с сыном.
Они ушли уже достаточно далеко в сад, когда Антар, наконец, спросил:
– Что между вами произошло? Почему мама даже говорить о тебе не стала?
Северин тяжело вздохнул.
– Я и сам до конца не понимаю. Наши студенты воюют… да и мы, кажется, тоже. Да, – спохватился он, – так ты с ней уже говорил… Как она?
– Я виделся с ней, – уточнил Антар. – Разговором это сложно было назвать. Она была очень расстроена.
– Для неё прошло совсем немного времени, меньше двух лет, – задумчиво сказал Северин, – Воспоминания ещё слишком болезненные. Кстати, а сколько прошло для тебя?
– Не знаю, – отозвался его сын как-то отрешённо.
– В смысле?
– Я угнал какую-то яхту и просто рассекал пространство. Бездумно и бессмысленно. Открывал червоточины и закрывал их. Бродил наугад, гонялся за кометами, просто чтобы двигаться хоть к какой-то цели. Я не спал и не бодрствовал, так что не могу сказать, сколько прошло дней или недель. Но навряд ли больше месяца – иначе я бы ослабел от истощения. Потом у меня кончилось топливо, и я зашёл на дозаправку на ближайшей планете. Это оказалась автоматическая станция. И мне вдруг показалось, что во всей Вселенной не осталось больше ни одного живого человека, а я мелкая ничтожная песчинка на её окраине. Отчаяние и чувство одиночества чуть было не свели меня с ума. Но тут я вспомнил о вас с мамой. И вот я здесь.
– Мальчик мой! – Северин усадил сына рядом с собой на скамейку и крепко прижал к себе.
– Пап, почему он не позвал меня? – спросил Антар таким детским тоном, что у лорда Эрлинга болезненно сжалось сердце. – Конечно, я был на войне, но я взорвал бы всю звёздную систему с обеими армиями, если бы он только позвал меня! Он, наверное, сердился, что я оставил его одного…
– Конечно, нет, Антар… – слова давались Северину нелегко, поэтому он начал издалека. – Ты ведь помнишь, что Альдор, как и я, член клана Вампиров? – говорить о сыне в прошедшем времени лорд Эрлинг так и не научился.
– М-м-м… ну да, он маг и твой сын, так что формально…
– Не только формально. Влад никогда не настаивал на его участии в жизни клана, он предпочитал проводить время с тобой, но, тем не менее, глава клана чувствовал состояние ауры Альдора так же, как и моей. И сообщил нам немедленно… Так что когда мы с мамой прибыли туда, твой брат был ещё жив.
Антар смотрел на отца непонимающе и почти испуганно.
– Тогда… тогда почему же ты…
– Почему я не спас его? Не расшвырял всех этих магов и священников, роившихся вокруг него? – быстро спросил самый известный чародей всех времён. – Я как раз собирался это сделать. Даже заклинание какое-то прочитал. Но оно не сработало.
– Не сработало? – не поверил Антар. – У тебя?
– Альдор остановил его. Руки его были прибиты к доске, и говорить он уже почти не мог. И, тем не менее, он остановил моё заклинание, – Северин надолго замолчал, а потом начал как-то вовсе неожиданно: – Ты помнишь, как когда-то расцарапал себе щёку гвоздём? И не понял, почему я на тебя рассердился?
Антар удивлённо кивнул.
– Мама сказала мне тогда, что дети не должны копировать своих родителей, а, напротив, должны их превзойти.
– Верно. Однажды она сказала мне об Альдоре, что он идеалист и когда-нибудь постарается переделать мир. На самом деле это можно сказать о вас обоих. Я видел, как ты меняешь реальность вокруг себя, даже не задумываясь об этом. Поэтому я не разделял её опасений на счёт нашего маленького мага. И, как оказалось, напрасно, – он снова надолго замолчал. – Мы с мамой любим вас одинаково сильно. Но по-разному. Вы ведь и правда, очень разные. Как, впрочем, и мы с ней. Мелисента – рукотворное творение бога, катализатор событий, длань рока. Она сознательно отказалась от такой судьбы. Потому что у неё был я. И вскоре должен был появиться ты. Но подарив тебе жизнь, она подарила тебе и эту способность: дар или проклятие, судить об этом тебе. Меня же называли самым могущественным магом семи миров. Хотя дело здесь было не столько в исключительных способностях, сколько в долгой практике и систематическом подходе. А вот Альдор… я мечтал о том дне, когда он меня превзойдёт. Но если бы я знал, каким будет этот день, я бы, наверное, никогда не занимался с ним магией. Впрочем, – подумав, грустно сказал он, – вряд ли это бы что-нибудь дало. В лучшем случае отсрочку.
– Так что же он сделал?
Северин провёл рукой в воздухе, открыв что-то вроде окошка с чем-то, напоминающим мерцающие струны. Антар разбирался в магии достаточно, чтобы понять, что именно ему показали.
– Но это же… – потрясённо произнёс он.
– Да, – кивнул его отец. – Твой брат изменил саму ткань мироздания. Я даже представить себе не мог, что человеку, каким бы могущественным он ни был, это может оказаться под силу. Но твоя мать оказалась права – мир система инертная.
Антар сидел, глядя в одну точку. Потом закрыл глаза.
Сварга, 395 г. от осн. Сообщества
– Зачем ты обижаешь Клариссу?
Антар тяжело вздохнул и посмотрел на Альдора.
– Я не хотел её обижать, ты же знаешь.
– Но она плачет… утопила твой портрет в реке. И меня прогнала.
– Я не сказал, что она не обиделась. Я только сказал, что этого не хотел. Альдор, я ничего не могу с этим поделать.
– Она хорошая, – грустно сказал мальчик. – И она тебя любит.
– В этом-то и проблема, – тоскливо отозвался Антар.
– Разве она тебе не нравится? Вы же всегда играли вместе! И потом, тоже…
– Нравится, – снова вздохнул его брат, – но я никогда не смогу смотреть на неё так, как отец смотрит на маму.
– Папа говорил, что она не сразу его полюбила, – серьёзно заметил юный маг.
– Мне скучно с ней, Альдор, – тихо, будто боясь услышать сам себя, произнёс его старший брат. – Я никогда не смогу её полюбить.
– Но это же неправильно! Так не должно быть! Боги должны следить за тем, чтобы любовь всегда была взаимной! Почему они этого не делают?
– Может быть, они просто мертвы? – мрачно предположил Антар.
Валорский Государственный Университет, 2114 г. по местному исчислению
– Он так отважно держался, мой мальчик, – слышал Антар ровный голос отца, – Мелисента не сразу поняла, в чём дело. Она смотрела на меня, недоумевая, почему я медлю. Его резали на куски, а он боялся только одного – что его матери удастся его спасти. «Отец, не дай им разрушить то, что я сделал» – было первое, что он смог произнести. И он имел в виду не этих жалких священников, копошившихся вокруг него, они даже не поняли, что же произошло. Он имел в виду фейри. И Мелисенту. «Ты рехнулся! – кричала она мне, пока Влад держал её поперёк туловища. – Ты же видишь, что он бредит! Сними его оттуда, или я за себя не отвечаю!» Но это было не так. Альдор… был в полном сознании. До самой смерти. Он знал, что делает, и знал, что за это придётся заплатить. Я уверен в этом, потому что я был с ним до конца. Смотрел в его глаза, потому что на всё остальное смотреть у меня не было сил. Я стоял, и смотрел, как убивают моего сына… и последнее, что он прошептал, было: «Папа, ты обещал».