Молодой врач, стоявший в рубашке с закатанными рукавами, уже вытирал руки, ещё пять минут назад бывшие по локоть в крови. Кайл Росс оторвал Гестию от её занятия и отправил проследить, чтобы Вартек сделал перерыв, отдохнул и поел. А занятие у Гестии, неожиданно для неё, было довольно приятное…
Весьма впечатлённая участью илларийца-караульного, она всю дорогу до лагеря ужасалась, что он, вероятно, не один такой. Что, может быть, половина войска Кайла только с виду как огурцы, а постоят на солнышке – и привет. Кайл от этих предположений грустнел всё больше, а невозмутимый Вартек предложил ей самой осмотреть условно здоровых бойцов на предмет скрытых повреждений. Набросал список возможных симптомов и пунктов, на которые следует обратить внимание.
– А может, ты сам их посмотришь? – струсила ведьма, но отступать было поздно.
– Здесь хватает людей, которым совершенно очевидно нужна помощь хирурга, – заявил Вартек. – И срочная.
– А, может, тебе помощь нужна? Бинты, скажем, стерилизовать…
– Вообще я Рогнара планировал взять. Но если тебе так понравилось кости по осколкам собирать, я не возражаю…
Гестия быстро передумала и решила-таки заняться профилактическим осмотром бойцов. Начать, очевидно, следовало с неблагонадёжной центурии илларийцев. Она аккуратно и старательно вносила результаты осмотра в таблицу, графы которой расчертил для неё Вартек. В помощь он выделил ей одного из штатных медиков, которого забраковал для врачебной деятельности. Вообще, после собеседования, которое Эдельвейс устроил врачам Кайла, более-менее сносными он признал только трёх из шести, и то лишь потому, что они ловко ставили шины на переломы и вправляли вывихи. Посокрушавшись о падении профессионализма даже в самом центре медицинской науки – Саламиниуме, он обещал при первой же возможности лично подобрать персонал для армии Росса. Другой вопрос, что ближайшая возможность маячила довольно далеко: марш их войску предстоял по землям диким и пустынным. Кайл обещал Гестии зайти в Гадар. Но когда это произойдёт, не уточнил.
Рыжая ведьма уже давно оформила все разделы своей революционной диссертации, и теперь ей не терпелось предоставить работу на суд Аусторикса – руководителя от Академии магии. Однако пока аспирантка прилежно овладевала основами медицинской науки. С какими-то азами она уже ознакомилась во время ухода за самим Вартеком, прочее постигала в процессе. Результаты, однако же, показались обескураживающими.
– Ты знаешь, – задумчиво сказала Гестия молодому врачу, – я осмотрела уже тридцать пять илларийцев. И, судя по результатам осмотра – у всех лихорадка. Кроме трибуна. У него, кажется, контузия. Странно, ты не находишь?
– Нахожу, – улыбнулся Вартек. – Ладно, давай поужинаем, а потом я кого-нибудь из них посмотрю. Всё равно оперировать мне сегодня уже нельзя – руки уже плохо слушаются.
Тонкие пальцы хирурга и в самом деле мелко подрагивали. Вообще он был бледен и выглядел очень уставшим. Врач, бывший настоящим тираном для своих пациентов, и требовавший добуквенного соблюдения режима выздоровления, к себе самому относился куда менее педантично. И был он вовсе не так здоров, как старался показать окружающим.
Когда на повторный осмотр к Вартеку привели нескольких илларийцев, а Гестия с серьёзным видом протянула ему стопку листков со своими заметками, и он сверил их с тем, что видел сам, врачу пришлось приложить немало усилий, чтобы спрятать улыбку. Выгнав Гестию вместе с её помощником, он задал каждому из солдат несколько дополнительных беглых вопросов, повторно измерил пульс, сделал пометки на соответствующих листках и отпустил с миром. Нечего было удивляться, что илларийца, не видевшего женщин вблизи месяцами, бросало в жар и в холод, от прикосновения тонких пальчиков или золотистых кудрей миловидной девушки, когда он стоял в одной набедренной повязке, а Гестия прикладывала ухо к его груди или спине, чтобы проверить «нет ли хрипов и затруднённого дыхания». Вообще-то Вартек снабдил её специальной слуховой трубкой, но илларийцы все как на подбор были статные мускулистые красавцы, так что девушка резонно решила, что если прижать ухо поближе, будет даже слышнее. Вообще производить профилактические осмотры ей понравилось. Немного смущало, правда, то, что пульс у всех осматриваемых оказывался неровным и учащённым, а зрачки слегка расширенными. Пробежав глазами остальные протоколы и повычёркивав симптомы «жар», «озноб», «учащённое дыхание», «неровный пульс» и прочее в том же роде, он вызвал к себе ещё нескольких илларийцев, пятерых отправил долечиваться с подробными сопроводительными указаниями, остальных признал здоровыми. Но сильнее всего его заинтересовал «контуженный» трибун.
Привёл его собственноручно Эртан. И шепнул Вартеку.
– Что-то он мне самому не нравится. Нам с утра Кайл разнос устроил, но не то чтобы сильный. Пожурил только, можно сказать. А с ним чем дальше, тем хуже делается. Заторможенный какой-то. То вдруг прервётся посреди фразы, то по два раза одно и то же переспросит.
– Угу, – пробормотал Вартек, профессиональным взглядом оглядывая илларийца. Тот стоял навытяжку, как будто Кайл всё ещё был здесь, и смотрел прямо перед собой. – Иди, Эртан, подожди снаружи. Но будь поблизости.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил врач, обходя вокруг трибуна, как вокруг статуи. Сходство усиливалось благодаря статичной и довольно напряжённой позе мужчины.
– Пригодным к строевой службе, – бесстрастно отозвался тот.
Вартек бросил беглый взгляд на листок, оставленный Гестией.
– Авл Лициний. Перелом руки, вывих бедра. Хм. А на лице что?
– Просто царапина, – сухо отозвался иллариец.
– Угу, необработанная, – с неудовольствием сказал врач, подойдя вплотную и бесцеремонно ощупывая лицо стоящего перед ним человека, – теперь шрам на всю жизнь останется. Я мог бы… а, да ладно, ты не девица, чтобы по поводу лица переживать, а у меня есть более срочные дела. Но удар был сильный… Голова не болит?
– Нет, – ответил иллариец, не меняя позы.
– Угу, – Вартек, только что оттягивавший ему веко, вдруг отошёл к столу, взял небольшой резиновый мячик и резко бросил его куда-то в область коленей трибуна, крикнув. – Лови!
Авл Лициний не задумываясь, быстрым и точным движением мячик поймал. И, скривившись, заскрипел зубами, сжал обеими рукам виски.
– То есть голова всё-таки болит, – утвердительно произнёс врач. – Особенно при резких движениях.
Осмотрев сломанную, но прекрасно заживающую руку, Вартек проверил рефлексы, но к своему удивлению нашёл их почти нормальными. Хотя сам мужчина, и правда, производил впечатление несколько странное.
– Что ещё тебя беспокоит? – спросил медик, набирая в пробирку и на предметные стёкла микроскопа кровь пациента.
– Ничего, – бесстрастно ответил тот.
Врач коротко вздохнул.
– Послушай, Авл, я хочу тебе помочь. Не усложняй мне работу. Рассказывай.
Иллариец молчал.
– У тебя на руке ожоги, – сказал врач, заглядывая в микроскоп. – Откуда они?
– Заснул у костра, – процедил сквозь зубы трибун.
– Почему?
– Что почему?
– Почему ты спал у костра? А не в палатке? К тому же, ожогов несколько, так что, видимо, это не единичный случай, – Авл Лициний не ответил, глядя прямо перед собой. – У тебя глаза красные, а под ними мешки. Ты мало спишь. Но, кажется, хочешь спать ещё меньше? – Мужчина продолжал хранить упорное молчание. – Я думаю, – невозмутимо продолжал врач, переходя к исследованию пробирок, – ты спал у костра, чтобы не будить своих товарищей. Ты кричишь во сне. И ложился поближе к огню, чтобы обжечься, как только рука безвольно повиснет. Тебя мучают кошмары.
– Это всего лишь сны, – глухо отозвался трибун.
– Когда я попал в руки жрецов креста, – сказал Вартек, не отрываясь от своего занятия, – они проделывали со мной много неприятных вещей… о которых мне не хотелось бы вспоминать. Но самой тяжёлой была пытка этим ошейником, не дававшим уснуть… Человек должен спать, Авл. Или он перестанет быть вменяемым человеком… Что тебе сниться?