Великий Синод прислал к нему целую делегацию с требованием немедленно вынести приговор. А на следующий день, когда она по своему обыкновению уселась на его стол и заглянула в бумаги, он услышал:
– Ничего не получится. Я не сумасшедшая.
– Тогда постарайся, чтобы они об этом не догадались, – улыбнулся он, прикладывая свою печать внизу листа.
– О, они и так это знают, – сказала она серьёзным тоном, который его так забавлял. И оказалась права.
Специальная комиссия, созданная Великим Синодом, пришла к заключению, что подсудимая не только полностью вменяема, но и является опасной еретичкой. А к Арману Ришалю зашёл один с виду неприметный кардинал… вот только Великий Инквизитор знал, скольких его коллег пережил этот невзрачный с виду хмурый человек.
– Прискорбно, монсеньёр, очень прискорбно… – сказал кардинал, не опуская капюшона, скрывавшего морщинистое лицо (по крайней мере, Арман подозревал, что учитывая его возраст, лицо должно быть морщинистым). – Я уже стал надеяться, что прошли те времена, когда расход ведьма/инквизитор шёл один к одному. Я надеялся, что герцог Андулемский из другого теста…
– Она не ведьма, – сухо заявил Великий Инквизитор. – И она не опасна.
– Она не обычная ведьма, это верно, – отозвался его собеседник. – И поэтому она особенно опасна. Ты только посмотри, во что она превратила тебя за несколько месяцев. Тебя! Когда ты в последний раз был на процессе? Когда прежде ты пренебрегал своими обязанностями? Она околдовала тебя, Арман, это совершенно точно. А это только начало…
Внешне Арман Ришаль остался совершенно спокоен, однако вдруг ощутил, как в груди у него стало пусто и холодно.
На следующее утро он положил перед ней листок бумаги.
– Подпиши. – Она быстро пробежала текст глазами и молча разорвала документ. – Почему?
– Ты же не позволишь кому-то постороннему копаться в твоих внутренностях? Вот и я не хочу.
– Если это будет делать врач, я не стану возражать, – мягко сказал он.
– Мне не нужен врач.
– Но если ты это не подпишешь, твою жизнь будет уже не спасти.
– Вовсе нет, – она посмотрела на него со своей лукавой улыбкой, – мою жизнь будет не спасти, если ты подпишешь мой приговор.
– И я это сделаю, если ты не позволишь конклаву жрецов доказать, что ты не ведьма! – он почувствовал, что нервное напряжение начинает прорываться наружу.
– А кто тебе сказал, что я не ведьма? – удивилась она.
– Ты же не владеешь магией!
– Ну и что?
– Что же ты сделала такого, ведьма? – он уже почти кричал.
Она ненадолго задумалась.
– Например, я похитила это тело у… девушки, имени которой я даже не знаю.
– Мириам Доннел, – произнёс он побелевшими губами.
– Что? – переспросила она.
– Мириам Доннел, так её звали. Дочь пекаря. Так это не ты?
Она покачала головой.
– Я Мелисента. Я же тебе сказала.
Он медленно сел и сжал виски руками.
– Может, ты всё-таки сумасшедшая? И у тебя раздвоение личности?
– О, нет, её личность сразу же погибла, когда появилась я.
Он стоял на специально предназначенном для этого балконе здания Великого Синода. И смотрел, как её сначала заводят на вершину будущего костра. Потом, как её привязывают к столбу. Когда пламя только начало разгораться, она встретилась с ним глазами. И улыбнулась. Ободряюще.
Будто обращённый в камень под взглядом василиска, он простоял так много часов, площадь уже была полностью очищена от прогоревших углей, а он всё надеялся, что у него в ушах, наконец, прекратит звучать вой пламени. Этого всё не происходило. Тогда он закрыл глаза. И увидел её лицо. С выбившейся на лоб непослушной прядкой и лукавыми искорками в глазах. Великий Инквизитор вздохнул с каким-то даже облегчением. Развернувшись, он вошёл в здание Великого Синода, где затянул петлю на балке прямо в Зале Трансцендентных Откровений.
Сначала была темнота. Пламя в ушах бушевать перестало. Просто-напросто не было никаких ушей. Но потом он всё-таки что-то услышал. Её голос. Грустный, как и в тот раз, когда она впервые произнесла эти слова:
– Никогда нельзя открывать дверь самому, она может ударить. Надо чтобы кто-то держал. Это очень важно.
Потом долго опять не было ничего, и снова откуда-то издалека послышался голос. На этот раз незнакомый. Мужской. Приятный.
– Нет-нет, Мелисента. Я не согласен. Всё же, это было ужасно… Как он смог? Я бы никогда…
Голос постепенно затих, будто его источник оказался слишком далеко. А потом раздался снова, чётко и ясно.
– Даже от удушья не мучился, – короткий вздох. – Сразу шею сломал. Ну как так можно, а?
Воздух вдруг ворвался в его лёгкие, причинив острую боль. Одновременно распахнув рот и веки, Арман Ришаль зашёлся хриплым кашлем и сел. Когда его глаза привыкли к полумраку, царившему вокруг, он понял, что находится в собственном родовом склепе.
Прошли годы и годы с тех пор, бывший Великий Инквизитор повидал все семь миров, а планеты… он сам уже перестал их считать. Он не старел и не умирал. Хотя убивали его часто. И нередко, весьма и весьма болезненно. Вот только не сжигали почему-то ни разу. Однажды дело уже к этому шло… когда он убедительно и со всеми неопровержимыми уликами доказал на процессе, где выступал, правда, всего лишь свидетелем, что подсудимая понесла вовсе не от дьявола, а от настоятеля монастыря. Ему даже уже вынесли приговор… но тут вдруг драгоценная статуя святой Мелисенты, главное сокровище и гордость монастыря, встала и направилась прямо к подсудимому. Заклеймив позором настоятеля, она произнесла проникновенную речь о недостойном поведении перед попадавшими ниц монахами, после чего взяла Армана за руку и степенной походкой повела прочь. Он смотрел на неё как заворожённый, а потому за первым же поворотом, где вся степенность слетела с неё, как жёлтый лист под порывом ветра, и она резко дёрнула его за руку, он чуть не упал.
– Быстрее, – шепнула она весело. – Они очухаются скоро.
– Как?.. – задыхался он ни то от бешеного бега, ни то от волнения.
– После, – бросила она, едва обернувшись. – Если кто-то заметит святую Мелисенту верхом на драконе, назидательный эффект будет утрачен.
Дракона оказалось целых два. Тёмно-красные и влажно блестящие, как зёрна граната, они были совсем ещё юны, а потому чешуя их напоминала скорее кожу своей эластичностью и даже какой-то бархатистостью. А ещё там был маленький демон, который как раз закончил прикручивать к хвостовой части одной из рептилий увесистую статую.
– Лермон, зачем она тебе? – рассмеялась женщина.
– Миледи, – насупился демонёнок, – не оставлять же вас таким людям.
– В самом деле, мама, очень удачно, что ты так похожа на эту святую, - сказал темноволосый мальчик лет девяти, сидящий на шее дракона. – Лермон говорит, что на освящённой земле его магия не действует.
– Ещё бы мне не быть на неё похожей, – усмехнулась она. – Её с меня ваяли.
Одним ловким движением она оседлала второго дракона и кивнула священнику:
– Садись сзади и держись за меня.
Когда он устроился, она наклонилась к голове рептилии и произнесла короткую шипящую фразу. Дракончик испустил клубок пара и лизнул её в щёку длинным раздвоенным языком. Оба ящера взмыли ввысь и старательно замаскировались облаками.
– У тебя есть сын… – тихо произнёс бывший инквизитор.
– Вылитый отец, – с нежностью ответила она и похвасталась, притронувшись к пока ничего не предвещавшему животу. - Скоро второй родится.
Он молчал. Наконец, полёт драконов стал ровнее и размереннее – они летели уже достаточно высоко, чтобы их нельзя было заметить.