Первая ночь на берегу Иртыша была тревожной. Опасаясь нападения, казаки не сомкнули глаз. С Чувашского мыса ветер доносил чужую речь: воинственные возгласы татар перемежались с молитвами. Там тоже не спали. Впечатления дня угнетающе подействовали на воинов. Особенно беспокоило численное превосходство врага: «Како может стати противу толикого собрания!»
Снова встал вопрос: «Отойти ли нам места сего или стояти единодушно?» Утром Ермак созвал круг. Слабые духом советовали вернуться на Русь. «Можно ли одному биться против 10, 20 и даже 30 воинов?» — спрашивали они. И отвечали: «Это верная смерть. Да не сами себе убийцы будем! Уйдем за Камень». Другие же твердо стояли на том, что нужно дать сражение и победить.
Ермак, как всегда, молча выслушал всех, желавших говорить, и только после этого поднялся сам.
— Казаки! Братья мои, единомышленники! — заговорил атаман. — Подумайте, как нам бежать? Глубокая осень уже настала, реки покрываются льдом, струги к плаванию против течения не годны… Не предадимся бегству, не положим на себя ни худой славы, ни укоризны потомков. Вспять возвращаться — покрыть себя позором и малодушно нарушить свою клятву. Не множеством воинов добывается победа! Если нам всемогущий бог поможет, то и после смерти нашей память о нас не оскудеет, и слава наша будет вечна!
Страстная речь «велеречивого» Ермака воодушевила дружину. Атаманы и казаки единогласно порешили: «…постоим противу врага твердо, до крови и до самыя смерти, и того, братие, не переменим обета своего и вси единодушно станем непоколебимы»[87]. И на том покончили свой совет.
Подготовка к штурму шла три недели. Воины залечивали раны, набирались сил. Ночью неутомимо работала разведка. Сам Ермак переправлялся на правый берег и осматривал поле предстоящего боя. Выступление было назначено на 23 октября — день апостола Якова, изображение которого украшало знамя передового полка.
Прошла последняя ночь перед боем. На востоке, за Иртышом, поднялось солнце. «Просветися облак светлым блистанием». Дружина, разобравшись по полкам, которые теперь имели по 150–160 воинов, стала на молитву. Суровые казаки, привыкшие вверять судьбу свою скорее сабле, чем богу, на этот раз молились усердно. Каждый сознавал необычную торжественность наступающего дня. После краткой речи атамана дружина погрузилась на струги и двинулась к Чувашскому мысу. Ермак приказал поднять боевые знамена и играть музыку. Под лучами восходящего солнца густой туман почти рассеялся и только в логах да над водой продолжал куриться белой дымкой.
Флотилия шла левым берегом, а затем, круто развернувшись вправо, устремилась к Княжему лугу. Татары не препятствовали высадке. Маметкул со своими воинами ждал приближения врага за засекой, у подножия мыса. Приняв боевой порядок, казаки «начаша приступать к засеке мужественно и сурово зело». На стругах остался один полк.
Подойдя на расстояние ружейного выстрела, атаман «товарищам своим казакам повеле… стрелять половине, а другой стояти до неправы» (т. е. заряжать ружья). Но испытанный огневой удар не дал должного эффекта. Противник сидел за укрытием и был почти неуязвим. Татары «пустиша стрелы тмочисленные с верху засеки и из бойниц». Много казаков было убито и ранено. Урок, полученный Маметкулом в сражении у Бабасан, как видно, не прошел даром.
Ермак, ни на минуту не упускавший руководства боем, решил во что бы то ни стало вывести неприятеля на открытое место и навязать ему рукопашную схватку. Уловив момент, он подал сигнал к отходу. Казаки поспешно вышли из простреливаемой зоны. Татары по опыту своему приняли этот маневр за начавшееся бегство противника и, разломав в трех местах засеку, бросились преследовать отступавших. Этой минуты только и ждал Ермак. По его приказу казаки прекратили отход и пошли на неприятеля. Началась ожесточенная рукопашная схватка. «И в то время, — пишет летописец, — на выласке составившаяся брань велия, крепко бьющеся дондеже друг друга за руке емлюще сечахуся»[88]. Как обычно, татары наступали толпами, не соблюдая никаких боевых порядков. Впереди прокладывал дорогу мечом богатырь Маметкул.
Хан Кучум наблюдал за ходом битвы с высоты Чувашского мыса. Его окружали карача, абызы и муллы. На помощь татарам поступали сверху свежие подкрепления из хантов и манси. Оставшиеся на мысу обстреливали из луков казачьи струги и воинственными криками воодушевляли своих соплеменников.