Ни одно торговое судно «владычицы морей» не чувствовало тогда себя в безопасности в этом районе. Цены на страховки полезли вверх, как ртуть в термометре, когда у больного высокая температура. Британская пресса, как обычно, подняла панику, а официальный Лондон потребовал у Петербурга срочно убрать крейсера на базы.
Вот в разговоре с Сандро я и поделился мыслями, как нагадить лаймам, если вдруг война. Тот как руководитель Главного управления торгового мореплавания и портов это дело одобрил. «Смоленск» стал «Рионом», а «Петербург» и «Херсон» после начала боевых действий должны были выйти из Севастополя, так же как и «Рион», имея фиктивные документы на груз угля, провизии и артиллерии для Владивостока, миновав под флагом Добровольного флота турецкие проливы и Суэцкий канал.
В Красном море оба крейсера должны будут установить на штатные места семь 120-миллиметровых и восемнадцать 37-миллиметровых орудий и поднять военно-морской флаг. После этого два рейдера должны будут приступить к поиску и досмотру нейтральных судов на предмет обнаружения недозволенного груза. А вскоре к ним должен будет присоединиться «Рион» с торпедными катерами. И будут они там резвиться отнюдь не два месяца.
– Разрешите, ваше превосходительство?
– Тимофей Васильевич, заходите! Рад, очень рад вас видеть вновь! – с этими словами генерал-лейтенант Стессель, начальник Артур-Цзиньчжоуского укрепленного района, вышел из-за стола и направился в мою сторону.
Еще по событиям под Тяньцзинем помнил, что Анатолий Михайлович любил показать свою радость и радушие, несмотря на остзейские корни, традиционным русским троекратным поцелуем, напоминая этим Леонида Ильича Брежнева, который, кажется, еще и не родился.
В общем, был троекратно облобызан, усажен за стол и подвергнут допросу по поводу последних событий с моим участием, начиная с отъезда из Санкт-Петербурга. Отвечая на заинтересованные вопросы генерала, прикидывал про себя, что Стессель совсем не похож на того генерала-предателя, каким его изобразил в своем романе «Порт-Артур» Степанов. Да и в Большой советской энциклопедии в моем времени об Анатолии Михайловиче было написано: «Несмотря на бездарность и трусость, будучи ловким и беспринципным карьеристом, сумел снискать благоволение царя и поддержку прессы, которая прославляла его как героя обороны. В декабре 1904 года, вопреки решению военного совета, сдал крепость японским войскам».
Только этот трус и бездарность во время русско-турецкой войны был добровольцем-офицером в болгарском ополчении, дружины которого пытались сдержать натиск наступающей к Шипке армии Сулейман-паши. Неоднократно водил своих подчиненных в штыки на турецких янычар. А в бою под Стара-Загорой именно его отряд фланговым ударом обратил турок в бегство.
Болгарское княжество наградило его за тот бой орденом «За храбрость» четвертой степени, а император Александр Второй пожаловал звание капитана и Станислава второй степени с мечами.
Под Тяньцзинем, когда я уже уехал, во время штурма города Стессель был ранен и контужен, но не покинул свой пост, продолжая руководить войсками. За этот бой был представлен к Георгию четвертой степени. Пруссаки наградили его орденом Красного орла второй степени, а японцы – орденом Восходящего солнца, также второй степени.
Когда Куропаткин поднял вопрос о назначении Стесселя начальником Артур-Цзиньчжоуского укрепленного района, ни у кого не возникло никаких возражений, так как слава генерала, взявшего Тяньцзинь, была у всех на слуху. Так же как и слава генерала Ренненкампфа за его беспримерный поход.
Кстати, Павел Карлович теперь командует Забайкальской казачьей дивизией, которая сейчас сосредотачивается почти в полном составе вокруг Харбина. Главнокомандующий Маньчжурского военного округа и морскими силами Тихого океана адмирал Алексеев по разработанным планам ведения боевых действий будет использовать подразделения этой дивизии для конных рейдов по тылам противника.
– Порадовали вы меня, Тимофей Васильевич! Даже как-то не верится, что ваш небольшой отряд смог потопить восемь кораблей противника, – Стессель встал из-за стола и, сходив к буфету, вернулся с бутылкой коньяка и двумя бокалами. – Это надо отметить.
Стоя опустошили бокалы. Когда вновь разместились за столом, я задал давно интересующий меня вопрос:
– Ваше превосходительство, об экипаже «Варяга» есть какие-нибудь известия?
– Из миссии в Мозампо сообщили, что спаслись мичманы Пышнов 2-й и Губонин да еще двадцать семь нижних чинов. Мичманы командовали паровыми катерами, с которых провели атаку самоходными минами по «Чин-Иену», а потом, согласно полученному приказу ушли к берегу, подобрав кого смогли. До суши добрались чудом из-за перегруза катеров. Где-то с час прождали на берегу в надежде, что кто-то еще доберется до берега. Видели расстрел наших моряков с миноносцев противника. Я об этом уже отписал адмиралу Алексееву. Потом ушли в Мозампо. Успели прийти в порт до его захвата японцами. Нашему представителю удалось посадить их на один из германских пароходов, находившихся в порту. Есть надежда скоро увидеть их в Порт-Артуре, но, вернее всего, их доставят до Циндао. Больше до миссии никто не добрался.
Генерал вновь поднялся со стула и налил в бокалы коньяка. Дождавшись, когда я поднимусь, произнес:
– За героический экипаж «Варяга». Вечная слава и память героям!
Хоть и не любитель я коньяка, но в этот раз обжигающая жидкость пролетела незаметно, а перед глазами вновь встала картина горящего русского корабля, который идет на прорыв.
Помянув моряков героического крейсера, вновь разместились за столом.
– Тимофей Васильевич, а как вам удается такие песни сочинять? «Варяг» поет уже весь Порт-Артур!
– Как-то само сложилось, ваше превосходительство. А как в крепости бой прошел? – быстро перевел я стрелки вопросом.
Песня «Варяг», действительно, разлетелась мгновенно. Еще на «Марселе» мичман Загудин, неплохо музицировавший, наложил на предоставленный текст ноты напетой мною мелодии. Потом была кают-компания крейсера «Рион», на который я перешел, чтобы быстрее добраться до Порт-Артура, где также исполнил эту песню. Только четыре часа, как пришли в порт, а когда шел к резиденции Стесселя от гостиницы, навстречу попался отряд матросов, которые маршировали и пели песню «Варяг». Причем очень хорошо пели. И когда успели выучить и от кого узнать?!
Не знаю, прав я или нет, но мне показалось, что в этом мире крейсер «Варяг» под командованием капитана первого ранга Руднева Всеволода Федоровича совершил подвиг куда более значимый, чем у Чемульпо в моем прошлом-будущем. Поэтому офицеры и моряки этого корабля, да и сам корабль, достойны, чтобы о них пели замечательную песню моего мира. Наверное, впервые мне не было стыдно за плагиат.
Эти мысли пролетели в голове буквально за мгновение, сам же я приготовился слушать рассказ о том, как встретил войну Порт-Артур из уст его самого главного начальника. Кое-какую информацию я уже успел получить за те четыре часа, что прошли с момента швартовки «Риона» у причала крепости.
Как оказалось, поздним вечером четырнадцатого августа от адмирала Алексеева пришла шифрованная телеграмма, предписывающая ознакомиться с содержимым пакета номер один и дальше действовать по утвержденному плану. Вскрытие этого пакета означало начало войны с Японией.
Чуть позже Стессель узнал, что утром четырнадцатого августа переговоры между премьер-министром Японии Ито Хиробуми и императором Николаем II закончились, можно сказать, не начавшись. После чего японская делегация покинула столицу. Хотя официального манифеста об объявлении войны от японского правительства не поступило, всем стало понятно, что это война.
В девятнадцатом веке из употребления как-то вышли особые акты объявления войны, хотя продолжалась традиция прерывания дипломатических отношений между государствами перед войной. Впервые здесь узнал, что российское правительство не посылало в 1877 году формального объявления войны султану, ограничившись сообщением Порте через своего поверенного в делах, что дипломатические отношения между Россией и Турцией прерваны.