— Раньше, чем через месяц, я туда не собираюсь, — отозвался князь. — Думаю, месяца будет достаточно?
— Достаточно, — процедил глава боевых магов и повернулся, собираясь уходить, но тут его взгляд задержался на Северине. — А с тобой, пацан, мы ещё встретимся! — зло бросил он напоследок.
— О, в этом я не сомневаюсь, — задумчиво произнёс Эйзенхиэль, приподнявшийся на локте и провожающий уходящего долгим взглядом. А потом совсем тихо добавил: — И, вполне вероятно, этот пацан тебя и упокоит.
Князь Элизобарра, как это часто бывало, оказался прав.
Они уже довольно давно шагали под мелким моросящим дождём, когда Северин, наконец, прервал собственные напряжённые размышления и затянувшееся молчание:
— Эйзенхиэль?
— Да?
— Могу я спросить?
— М-м-м?
— Вы это нарочно подстроили? С сывороткой?
— Почему ты так решил?
— Ну… — мальчик замялся, — это вы первым про неё упомянули. И вы так настойчиво отказывались её пить… а у вас правда голова от неё кружится?
— Вообще-то нет, — усмехнулся вампир. — Но это распространённый побочный эффект, так что звучало правдоподобно.
— А… зачем вообще вам было это говорить?
— На то было две причины. Одна из которых… люди считают, заклинания разума потребляют так мало маны потому, что они слабые. Но на самом деле вся штука в том, что заклинание разума это не только заклинания. Лежащему в свободной позе и явно страдающему вампиру доверяют гораздо больше, чем собранному и настороженному.
— Я думал, Мортимер и так вам доверяет.
Эйзенхиэль посмотрел на мальчика очень внимательно. Его наблюдательность впечатляла.
— А этот вывод ты откуда сделал?
— Вы с ним называли друг друга по имени и… ну, было заметно, что он вас не боится. Даже не то что не боится — ни чуточки не опасается.
Вампир кивнул.
— Мы с Мортимером знакомы очень много лет… с тех пор, как он был ещё сравнительно молодым некромантом. И, пожалуй, я единственный оставшийся в живых из тех, кто присутствовал на заседании, где он защищал свою архимагическую диссертацию, — слегка мотнув головой, князь Элизобарра усмехнулся. — Никогда тот день не забуду.
— Что, такая была интересная? — удивился Северин.
— Достаточно интересная. Вопросы поднятия и эксплуатации зомби-вампиров. Я был его консультантом по некоторым вопросам. И почётным гостем. Но не забуду я эту защиту по другой причине. В тот день умер мой отец. А я стал главой клана, — немного помолчав, Эйзенхиэль продолжил: — Мортимер действительно меня не боится. Но он знает меня достаточно хорошо, чтобы… скажем, подозревать во мне некоторую неискренность.
— А как вам удалось? Я имею в виду, он же сам сварил сыворотку…
— Как я уже сказал, Мортимер — некромант. Общее представление о зельеварении он имеет, как и любой опытный маг, однако в его библиотеке на эту тему есть только базовые труды. Войдя в его кабинет, я специально уточнил перечень стоящих на полке книг. В «Иллюстрированном атласе» есть только один рецепт, простейший. Самому мне когда-то приходилось использовать куда более изощрённые составы. Например, можно сделать сыворотку, от которой я разразился бы потоком признаний во всех грехах, или был бы не в состоянии скрыть свои мотивы или намерения. Однако простейший вариант сыворотки просто не позволяет говорить откровенную ложь. Я этого и не делал. Впрочем, мне кажется, суть этого приёма ты и сам уловил.
— Я?
— Когда он спросил тебя, что произошло, ты ведь начал с того, что шёл мимо Черриза, а не с того, что я приказал тебе его спровоцировать.
Северин опустил глаза и слегка покраснел.
— Я ведь даже сделать ничего не успел.
— Совершенно верно, — спокойно подтвердил вампир. — Ты просто шёл с высоко поднятой головой, всем своим видом излучая независимость и высокомерие вампира. Проделано, кстати, было отлично.
— Так, получается, я тоже солгал?
— Лгать и говорить не всю правду — не одно и то же. Последнее, как правило, гораздо эффективнее.
— А вторая?
— Что?
— Вторая причина? Вы сказали, их было две.
— Вторая причина состоит в том, что Мортимер всё-таки уже довольно пожилой человек, и я не был уверен, что он успеет остановить Теуса, когда тот бросится на меня.
Во взгляде Северина отразилось непонимание.
— Эта кушетка, — пояснил князь, — на которой отдыхает сам Мортимер. Врагов у него тоже хватает, так что он окружил её защитными рунами. Специальный состав краски делает их незаметными для человеческого глаза, но зрительный спектр у вампира гораздо шире, так что я вижу их прекрасно.
— Так вот почему я не должен был отходить от вас, — догадался Северин и снова покраснел, на этот раз очень густо.
— Ну да, — вампир посмотрел на него с некоторым недоумением. А потом вдруг рассмеялся. — А ты уже решил, что я решил сделать тебя своим телохранителем? Право же, если бы я доверял свою безопасность девятилетним мальчишкам, успевшим выучить целых два заклинания, я давно был бы мёртв.
Северин подавленно молчал, не глядя на своего спутника. И вздрогнул от неожиданности, когда тот взъерошил ему волосы.
— Ладно, не тушуйся. Этот недостаток легко исправить.
3. Внешность обманчива
— Господин Хашшем! — хозяин гостиницы всплеснул руками и сделал заговорщицкий вид. Руки невысокого полноватого человечка при этом жили своей жизнью: дёргали за верёвочку, подавая знак служанке на другом конце дома готовить ванну их лучшему клиенту, быстро и сноровисто заваривали травяной сбор… Преданные глаза Клауса при этом не отрывались от мрачного лица посетителя. Впрочем, господин Хашшем был мрачен почти всякий раз, как хозяин его видел.
— Вами интересовались люди герцога, — громким шёпотом сообщил Клаус. — Я, конечно, сказал, что вас видом не видывал и слыхом о вас не слыхивал, но потом… — тут хозяин ещё сильнее понизил голос, — шнырял тут ещё один, в штатском… но рожа уж больно хитрая. Думаю, уж не бургомистра ли…
Мрачный господин Хашшем только равнодушно пожал плечами. Ему и в голову никогда не приходило скрывать место своего проживания. Как иначе наёмника находили бы клиенты? Уроки его многомудрого отца, прежде успешно влетавшие в одно ухо и вылетавшие из другого, теперь стали понемногу вспоминаться. Так, например, господин Хашшем, он же Влад Элизобарра, чётко усвоил: не стоит есть там, где спишь, и гадить там, где ешь. В этом городе он спал. Хозяину гостиницы, привыкшему видеть своего дорогого постояльца заляпанным грязью и залитым кровью, в обществе самых подозрительных личностей, было, конечно, невдомёк, что ни один из стражников всего герцогства не смог бы предъявить господину Хашшему даже претензий по нарушению ночной тишины. Не то чтобы Владу не приходилось работать ночью… как раз напротив. Но делал он это очень деликатно.
Что же касается герцога — даже правителям иногда требуются услуги хорошего мага. Придворный магистр школы иллюзии тоже, конечно, бывал очень полезен. Страх, убеждение — без этого в дипломатии не обойтись. Однако иногда требуется и кое-что посерьёзнее. Например, кого-нибудь убрать. Или что-нибудь раздобыть. А если заказчик высокопоставленный, в гильдию боевых магов он, возможно, и не захочет обращаться. Впрочем, выяснить, чего от него хочет герцог, Влад сможет и потом. Сейчас же ему требовался отдых.
Господин Хашшем молча взял протянутую ему кружку, зажал подмышкой бутылку вермута и направился в свой подвал. Клаус проводил уходящего взглядом, полным готовности броситься выполнять любое его распоряжение, буде такое придёт тому в голову. Но драгоценный постоялец не обернулся. Хозяин гостиницы вздохнул и принялся полировать стойку, аккуратно смахнув в карман золотой, небрежно брошенный молчаливым клиентом. Сделано это было по его собственному почину — с некоторых пор наёмник не любил быть кому бы то ни было чем-нибудь обязанным. Клаус же давно не требовал с него платы. Ведь именно благодаря господину Хашшему дешёвая ночлежка превратилась сначала в постоялый двор, а теперь пусть пока и не в самую фешенебельную, но всё-таки гостиницу. «То ли ещё будет», — оптимистично пророчествовал себе Клаус. И у него были для этого предпосылки: в последнее время клиентура господина Хашшема хотя и заявлялась по уши завёрнутая в чёрные плащи и с надвинутыми на глаза капюшонами, но то и дело отсвечивала цвергским оружием, а расплачивалась за напитки и некоторую толику информации исключительно монетами с герцогским профилем, а то и… чем посолиднее. Нет, определённо, такой постоялец, как господин Хашшем, был курицей, несущей золотые яйца, и Клаус был сам готов доплачивать ему, чтобы тот только позволил официально называть «Саблезубого тигра» своей штаб-квартирой. Вслух заговорить об этом у хозяина недоставало духу, поэтому красочное словосочетание произносилось только шёпотом и только самым приличным клиентам. Зато об истории названия новоиспечённой гостиницы он мог разглагольствовать долго и на публику: благо шкура пресловутого тигра, небрежно брошенная однажды на пол господином Хашшемом, красовалась перед камином, и любой желающий мог (если заказал у хозяина хотя бы кружку пива) собственными руками её потрогать.