От любимых сфер Гаарсена Северин отказался почти сразу: не только пироманты, но и боевые маги противостояли огню более чем успешно — они и сами предпочитали работать именно с этой стихией.
«Очень хорошо, что ты умеешь обращаться с пламенем, — звучал в голове немного издевательский голос главы клана. Голос из прошлого, услужливо воспроизведённый памятью. — Вампирам это даётся нелегко. Вампирам вообще тяжело даются стихийные преобразования. Но ты человек. Так используй это преимущество полностью». — «Преимущство?» — «Любая особенность — преимущество. Придётся драться с ледяным великаном — используй огонь. А против тролля?» — «Его тоже можно раскалить». — «Можно. А можно нагреть и сразу же заморозить. Перепад температур нанесёт куда больший ущерб. С меньшими затратами энергии. Всегда думай, что ты делаешь. И зачем». — «С холодом… обращаться сложнее. И дольше». — «Чушь. Ты просто к нему не привык».
— Он п-пытается за-заморозить нас! — заикаясь, расхохотался граф Черриз, как и группа рядом стоящих магов покрывшийся инеем. — Вот г-глупец!
Одно заклинание — и пространство потонуло в тумане водяного пара.
«Традиционной атакой вампиров считается молния. Хороша тем, что кроме физических повреждений почти гарантированно наносит ущерб нервной системе. Но эффективность её сильно зависит от внешних условий. Сухой воздух, одежда, деревянный пол — всё это может защитить даже не-мага. Влага, соль, металл — напротив, будут твоими союзниками»…
Пятеро боевых магов лежат на земле, источая тошнотворный запах горелого мяса. Теус Марис от этого зрелища впадает в состояние берсерка.
Проклятие. Атака. Щит. Атака… Щит. Щит. Щит…
Князь Элизобарра, с ног до головы запаянный в драконью броню, вышел из портала и разжал пальцы, спуская заранее подготовленное заклинание. Вой бушующего пламени затихает, вскинутые руки опадают, читающиеся заклинания прерываются. Скованные параличом, человеческие тела оседают на землю. Ненадолго. Чародеи устойчивы к ментальным воздействиям. Уже через минуту или около первые архимаги сбросят с себя заклинание разума. Но этого времени хватит, чтобы беспрепятственно открылось ещё тридцать восемь порталов. И из каждого вышел лорд-вампир со своей свитой. Все тридцать восемь похожи, как братья-близнецы — за опущенными забралами драконьей брони не видно лиц. А глава клана тем временем ищет глазами мальчишку-подростка. И благодаря отменной нечеловеческой реакции находит быстро. И даже успевает выбросить вперёд руку, стряхнув с пальцев элементарный стример — простейшую атаку вампира, не требующую ни раздумий, ни подготовки. Но направлена она очень точно — вскользь пробежав по щеке, отбрасывает назад, на скалу, закачавшееся тело, уже накренившееся вперёд и готовое было рухнуть в поток лавы.
Магниус, глава клана пиромантов, правильно оценил обстановку. Выругавшись, он скомандовал отступление. Боевые маги тоже сражались недолго… хоть и подверженный вспышкам ярости, но всё же Теус Марис не был самоубийцей.
Лорд-вампир Мюнхес, по совместительству бургомистр Вейтолия, с уважением обозревал результаты деятельности юного воспитанника главы клана.
— Просто уму непостижимо, что он один уложил столько народу. Я насчитал четыре магистра магии. Эх, жалко, что опоздали… из мальчишки мог бы быть толк…
— Он ещё не умер, — глухо из-за опущенного забрала сообщил князь Элизобарра, поднимая тело с земли.
— Да, но с такими ожогами не живут, — резонно возразил его собеседник. — Особенно люди. Даже вампир…
— Он ещё жив, — упрямо повторил Эйзенхиэль. И лорду-вампиру оставалось лишь смиренно склонить голову:
— Да, милорд.
— Лайта! — обратился князь к маячившей неподалёку голограмме: леди Тандер в атаке не участвовала. Её задачей было страховать главу клана. — Открой мне портал. У меня руки заняты.
***
— Спокойно, молодой человек! Не делайте резких движений.
— Генрих? — едва слышно просипел Северин.
— Вы совершенно правы, юноша. Это я. Предвосхищая ваш следующий вопрос: вы лежите в своей постели, в замке Эрлинг.
— Я… не вижу ничего.
— Ваше лицо очень сильно пострадало. Как, впрочем, и всё остальное. Но не волнуйтесь. Врач утверждает, что глаза в порядке. Дней через десять можно будет снять повязки.
Больной молчал. Прождав некоторое время, секретарь князя Элизобарры наклонился к нему и участливо произнёс:
— Хотите ещё что-нибудь узнать?
— Нет, — последовал лаконичный ответ. Лорд Эрлинг чувствовал, что ещё слишком слаб для осмысления произошедшего. Все переживания он решил оставить на потом. А пока просто уснул.
Молодой растущий организм отвечал на лечение с живостью, достойной регенерации низшего вампира, но, тем не менее, прошло несколько месяцев, прежде чем Северин почувствовал себя вполне здоровым. Тогда же его навестил глава клана.
Эйзенхиэль не удосужился заранее известить о своём визите. Однажды он просто вошёл в кабинет лорда Эрлинга, заставив того остолбенеть от неожиданности. Окинув бывшего воспитанника одним невозмутимым взглядом, вампир небрежно провёл большим пальцем по следу молнии на левой щеке юноши, причинив резкую боль — нанесённая собственным главой клана рана заживала заметно хуже прочих. Князь Элизобарра усмехнулся. Немного криво. Но ничего не сказал, а развернулся и направился к двери.
— Эйзенхиэль! — Северин был так поражён этим неожиданным появлением, что не сразу нашёлся, что сказать. — Я…
Князь Элизобарра остановился, но так и не обернулся.
— Я для тебя больше не Эйзенхиэль, — сухо оборвал он жалкие попытки Эрлинга сформулировать хоть какую-то мысль.
— Я… исключён из клана? — собственный голос показался юноше чужим и безжизненным.
— Разве не этого ты добивался? — осведомился князь, продолжая разглядывать дверь кабинета. — Если общество вампиров так тебе ненавистно — будь по-твоему. Формально ты исключён. Но если вдруг, — при этих словах Эйзенхиэль всё-таки обернулся, сверкнув красными глазами, — тебе снова придёт в голову фантазия примкнуть к другому клану и таким образом подорвать нашу обороноспособность, я исключу тебя из рядов Вампиров физически. Ты понимаешь, что это значит?
— Вы убьёте меня, — сказал Северин, низко склонив голову.
— Собственными руками, — подтвердил глава клана. — И сделаю это с удовольствием.
Затем он вышел. А лорд Эрлинг остался стоять с опущенной головой и зажмуренными глазами, глотая так и не пролитые слёзы.
9. От осинки не родятся апельсинки
Мелисента сидела, свернувшись в комочек, и… боялась. Единственное окошко бани, где её заперли, слишком узкое даже для худенькой девочки. Сбежать отсюда ей не под силу, даже если бы удалось каким-то образом освободить руки.
Связанные запястья и ступни затекли. Шея саднила. Но именно эта боль внушала надежду. У маленькой княжны отобрали не только шкатулку с аметистовым ожерельем, которое она везла в подарок невесте — своей закадычной подружке Олесе. С пальчика содрали колечко, резким движением сдёрнули с шей подвеску, оставив на нежной коже красную полосу. А значит, ладошка не сжала привычным жестом синий камешек, удостоверяя, что Мелисента добралась до места без приключений. И скоро отец будет здесь. Очень скоро.
Она твердила это себе снова и снова, однако уверенности как-то не прибывало. Тяжёлые и не очень-то детские мысли роились в голове, причиняли почти физическую боль. Где жители деревни? Княжна Элизобарра знала каждого из них как облупленного, но с лошади её стянул кто-то чужой. Сколько не вглядывалась она потом в отворачивающихся людей — так и не нашла ни единого знакомого лица. И только один из них, совсем молодой парень, встретился взглядом с расширенными от страха голубыми глазами. Всего на мгновение. Но сосед тут же пихнул его в бок:
— Не пялься на неё. Не смотри, что с виду как ангелок. Папаша — вампир, и эта ведьмой растёт. Вмиг глаза отведёт, — и поспешно завязал девочке рот не особенно чистой тряпкой.