Вампир заперся в кабинете, откупорил бутылку и прямо из горлышка стал вливать в себя её содержимое. На этот раз — коньяк. Пьянел Влад медленно, так что действо затянулось. Князь Эйзенхиэль укоризненно взирал на сына с портрета. Заметив это, молодой Элизобарра горько расхохотался и поднял бутылку в молчаливом тосте.
Генрих Зальц ожидал вызова хозяина уже несколько часов — буйство молодого князя просто не могло пройти мимо.
— Какой она была женой? — спросил Влад секретаря, но глядел при этом не на него, а на портрет отца, занявший место портрета Лоридейль Лейнсборо.
— Вы спрашиваете о княгине, милорд? — осторожно уточнил Зальц.
Влад кивнул.
— Она ведь не любила его, — сказал Элизобарра, не отрывая взгляда от напоминающего альбиноса вампира. — Эта стерва вообще любить была не способна.
— Я не очень компетентен в этих вопросах, милорд, — дипломатично отозвался Генрих. — Но… леди Лоридейль никому не давала повода усомниться в том, что она хорошая жена. Она была… — немного поколебавшись, секретарь добавил: — Она была образцовой княгиней, милорд.
— Не то, что моя мать, — заметил тот.
— Это ваши слова, милорд, не мои.
Влад угрюмо кивнул и снова приложился к бутылке.
— А он, — вампир мотнул головой в сторону портрета. — Он получил её и… был с ней счастлив? Если уж она была такой образцовой? Они хоть спали вместе?
— У вас есть сестра, милорд, — флегматично отозвался Генрих, опустив глаза в пол.
— Я не об этом спрашивал, — угрюмо бросил Влад.
— Князь с княгиней очень бережно относились друг к другу, — медленно сказал Зальц. — Они были очень… гармоничной парой. Но…
— Но?
— Я не думаю, что они были счастливы.
Влад удивлённо вскинул брови.
— Я доподлинно не уверен, но полагаю, что княгиня была чем-то неизлечимо больна, — ответил секретарь на вопросительный взгляд хозяина.
— Больна? — вампир выглядел искренне удивлённым.
— Да, милорд. И, полагаю, князь об этом знал.
— Почему ты так думаешь?
— По косвенным обстоятельствам, милорд… например, однажды за завтраком у нас зашёл разговор о море… вы знаете, князь Эйзенхиэль любил ходить на яхте. Леди Лоридейль заметила, что купаться предпочитает в пресной воде. Я вспомнил, что у хозяина есть одно дальнее поместье с горным озером. Он редко там бывал, но я предложил распорядиться, чтобы дом привели в порядок. На самом деле проще было его построить заново. Учитывая отдалённость и труднодоступность поместья, я предположил, что к следующему лету он будет готов принять княгиню… но она только грустно улыбнулась и сказала, что следующим летом озеро её вряд ли понадобится… я, было, подумал, что она имеет в виду ребёнка — не хочет пускаться в путешествие с младенцем, но князь… он встал так резко, что выломал оба подлокотника у кресла из железного дерева. И приказал мне во что бы то ни стало привести дом в порядок. И не особенно торопиться. Сказал, что следующим летом они туда непременно съездят… весь тот день он был особенно мрачен.
Влад молча выслушал секретаря и, кажется, о чём-то задумался. Потом зашвырнул бутылку в угол и достал из кармана булавку. Ту самую, с брильянтовой головкой. Протянул Генриху.
— Я сейчас уеду, — сказал он. — А ты запрёшь замок. Я переделаю заклинание. Теперь сюда не смогу войти даже я. Пока ты не откроешь.
Зальц вопросительно глядел на Элизобарру, ожидая дальнейших пояснений.
— Через какое-то время я вернусь… — сообщил тот, — скорее всего, я буду пьян. В смысле, ещё более пьян, чем сейчас. И буду требовать впустить меня внутрь. Тогда ты должен послать меня подальше.
Секретарь неуверенно кивнул.
— А… когда следует снять блокаду, милорд?
— Когда я… — Влад сжал кулак и, кажется, собирался грохнуть им по столу, но делать этого не стал. — Когда я… справлюсь со всем… этим. И… что-нибудь придумаю.
— Да, милорд, — слегка наклонил голову секретарь и взял булавку. — Но что, если… — он запнулся, но продолжил: — Что если вас не будет очень долго?
— Отдашь Мелисенте, рыдающей на твоём смертном одре, — буркнул князь и встал. — Иди, мне надо работать.
***
На поиски решения у Влада ушло полгода. Не столько на сами поиски, сколько на моральную борьбу с самим собой. Но, наконец, он вернулся.
Это действительно был не первый визит князя в родовое гнездо после памятного разговора, но на этот раз Элизобарра твёрдо посмотрел Зальцу в глаза и сказал:
— Пора, Генрих. Открывай.
И старик по голосу понял, что да, действительно пора.
— Позови её ко мне, — сказал Влад, проходя в кабинет. Мелисента пришла не сразу, так что вампир успел начать нервничать. И откупорить бутылку…
На этот раз княжна была облачена в простое платье, которое сшила сама. Волосы свободным потоком рассыпались по плечам. Она переступила порог и вопросительно посмотрела на брата.
— Что, даже не обнимешь меня, сестричка? — криво усмехнулся он. — Неужели не соскучилась по мне?
Она прямо посмотрела ему в глаза и серьёзно сказала:
— Соскучилась.
Но не двинулась с места.
Князь с ужасом ощутил, как у него снова перехватило дыхание, а сердце бухает в груди без всякого ритма. Он так надеялся, что вспышка страсти, с головой накрывшая его в прошлый раз при виде сестры, была единичной, случайной, преодолимой…
— Что ж, вот и повидались, — сказал он хрипло. — Иди… теперь.
— Это всё? — спросила она спокойно.
— Ты ещё чего-то ждёшь? — алые глаза полыхали жадным огнём.
— Ты запер меня в четырёх стенах на шесть месяцев. Сомневаюсь, что ты вернулся только чтобы поздороваться, — твёрдо сказала Мелисента.
Влад медленно встал. И шагнул из-за стола. Девушка осталась стоять. Вампир схватил её за руку и рванул на себя, обхватил с такой силой, что на плечах потом остались синяки. Одна его рука скомкала подол платья, снова грозя его разорвать, второй он ухватил сестру за волосы и слегка оттянул её голову назад. Мелисента продолжала, не отрываясь, смотреть князю в глаза. Влад выпустил платье и провёл горячей ладонью вдоль её щеки, сильно прижимая руку к коже сестры, так что след горел, как от пощёчины. А потом он наклонился и властно поцеловал, вкладывая в это действие все терзания, всю неудовлетворённую страсть последних двадцати лет. Влад уже не осознавал, кто он и кто она, осталось только желание обладания, подчинения, и насыщения. Он сжимал девушку в объятиях, не заботясь о том, что причиняет ей боль, мял нежные губы, даже не пытаясь доставить ей удовольствие, и, завершая поцелуй, сильно укусил. Горечь. Горечь и тоска растеклись по жилам, стоило одной капле крови попасть на кончик его языка. Мутная пелена спала с глаз. Влад всё ещё стоял, прижимая Мелисенту к груди. И на мгновение ощутил… страх. Перед собой, перед тем, что только что сделал. Если бы Лоридейль Лейнсборо была жива, он нашёл бы её и убил собственными руками: эта женщина разрушила его отношения с отцом. Неужели даже из могилы она может лишить его сестры?
В направленных на Элизобарру голубых глазах не было ни отвращения, ни ужаса. Только сожаление, даже сочувствие. В светлой головке княжны за эти полгода проносилось много тягостных мыслей. И обрывков, намёков воспоминаний.
— Тебе надо бросать пить, брат, — спокойно сказала Мелисента и высвободилась из его объятий. Пподошла к столу и вылила содержимое бутылки в рядом стоящий фикус. Это был не первый её эксперимент подобного рода, и если бы не магия, несчастное растение давно бы уже загнулось. Княжна скользнула по брату ободряющим взглядом и прошла мимо, слегка задев Влада рукавом.
— Постой, — сказал он, не дав ей дойти до двери. Девушка обернулась. — Ты права. — Вампир вернулся за стол. Массивный предмет мебели казался ему баррикадой, способной защитить не то от запаха её кожи, теперь смешанного с терпким запахом крови, не то от его собственного безумия. — Я позвал тебя не просто так.
Девушка продолжала смотреть на брата молча и вопросительно.