— Да где же ты, наконец! — воскликнула Мелисента, отшвырнув от себя розу.
Несколько секунд тишины были прерваны вкрадчивым голосом:
— Кажется, я ввёл вас в заблуждение, миледи. Простите, я не хотел.
Казалось, голос принадлежал Северину. Мелисента могла бы поклясться, что это он, если бы не интонация. И не это обращение — миледи.
— Кто… здесь? — осторожно спросила она.
— С вашего позволения, я и есть здесь, — отозвался голос. — Вы говорите с замком Эрлинг, миледи.
— Ты… дух замка? — недоверчиво переспросила хозяйка. — Привидение?
— Нет, — в голосе, так похожем на голос Северина, зазвучала нотка обиды. — Я не дух. И я, — говоривший сделал ударение на местоимение, но Мелисента не придала этому большого значения, — не привидение. Я и есть замок. Лорд Эрлинг… наделил меня голосом много лет назад, когда ещё только поселился здесь. Как он сказал: «Чтоб совсем разговаривать не разучиться».
— А почему я раньше никогда тебя не слышала? — требовательно спросила Мелисента.
— Хозяин запретил мне заговаривать с вами, — застенчиво сообщил замок голосом Северина. — Я должен был только заботиться о вас, но не привлекать внимания. Я буду очень признателен, если вы не станете сообщать ему о нарушении приказа.
Мелисента уже не обращала внимания на болтовню замка.
— Так он не вернулся, — прошептала леди Эрлинг, обессиленно опускаясь в кресло.
Такая резкая смена эмоциональных состояний была для неё нехарактерна. Мелисента сердилась. В первую очередь, на саму себя, за то, что позволила мужчине лишить её самостоятельности и до такой степени завладеть всеми помыслами. Зависимость всегда её пугала.
***
О прелестях тылового удара знал не один Северин. Пока тролли кровожадно гонялись за колдунами, к которым у них до сих пор оставалось много претензий, а наиболее вменяемые лорды-вампиры решали проблему ворожей, Влад Элизобарра готовился отбивать атаку от своих раненых и истощённых подопечных. То, что такая атака последует, глава клана не сомневался. И оказался прав.
Новый глава боевых магов был несколько моложе покойного Теуса Мариса, а потому менее опытен. Но вампиров ненавидел с той же страстью. Возможно, именно это чувство служило неким сплачивающим боевых магов раствором, позволяя набирать всё новых членов из рядов носфератуненавистников. Их предводитель собрал все силы в один кулак для решающего удара. Пусть он рисковал самим существованием клана, но другого такого шанса уже не предвидится.
Влад заметил приближающихся магов издали. Он мог бы, конечно, поставить на подопечных защитный купол, но делать этого не стал. Во-первых, князь тоже не собирался упускать шанс расставить приоритеты и показать, кто тут главный, раз и навсегда. Во-вторых, этот купол и за предыдущие несколько дней изрядно ему осточертел и вымотал до грани, за которой уже явственно маячил негостеприимный, особенно к долгоживущим расам, Мир Мёртвых.
Поэтому вместо установки купола глава клана принял трансформу.
Людям подобные превращения, как правило, давались нелегко. Даже Северину Эрлингу при всех его феноменальных способностях и принадлежности к клану Вампиров, приходилось изрядно поработать, чтобы изменить физиологию собственного тела. Молодой маг находил это нерациональным, а потому после защиты магистерской диссертации практически никогда не практиковал. Помимо всего прочего, Северину было элементарно неуютно в другом теле. А вот вампиры переходили в иное качество легко и непринуждённо. Даже низшие. Правда, превращались они в основном в крыс. В крайнем случае, в летучих мышей. Лорды-вампиры могли позволить себе роскошь более продвинутой третьей трансформы — волка. Самые талантливые поднимались до тумана.
Влад Элизобарра пользовался пятой трансформой. Описать её было довольно трудно, поэтому те, кому «посчастливилось» видеть главу клана Вампиров в таком состоянии, говорили всегда одно слово (да и то, нервно сглотнув): «Чудовище!» Это сложно было назвать зверем: князь сохранял прямостоящее положение, руки оставались свободными, так что при желании он мог бы даже воспользоваться мечом. Вот только в этом не было необходимости. Чуть загнутые, бритвенно-острые когти и пасть, полная куда более внушительных зубов, чем клыки обычного вампира, служили не только превосходным оружием, но и внушали жертве панический ужас. Однако самым пугающим в этой трансформе оказалось, что она ложилась на Влада едва ли не более естественно, чем его собственная внешность. Князя Эйзенхиэля в своё время за глаза звали Белым Волком: образ хищного, но благородного животного весьма ему подходил. Про Влада же… предпочитали молчать.
Молчали боевые маги и на этот раз, вопреки своему обыкновению забыв и о подначках, и о ругательствах. Они рассчитывали добить измождённые остатки клана, однако упустили из виду скорость, с которой может регенерировать высший вампир, напившийся свежей крови. Северин позаботился о том, чтобы дичь били в лесах князя Элизобарры. Родовые земли ценятся у вампиров далеко не по соображениям сентиментальности.
Так вот боевые маги (которых тоже осталось не так уж много после пламенного общения с лордом-вампиром Отроном в Приморье), собравшиеся для решительной атаки, медленно пятились назад, словно заворожённые не в силах отвести взгляд от скалящегося на них существа. Влад, чуть ссутулившись, подался вперёд, сделал несколько маленьких, напряжённых шагов, настороженно поводя головой из стороны в строну. Безобразные ноздри чутко улавливали запах страха, которым исходили не только люди, но и его собственные подданные. Князь остановил взгляд на новом главе боевых магов. Тот держался неплохо, видимо, не зря получил эту должность.
Вампир прыгнул.
Сразу несколько зарядов магии сорвались с рук взвинченных людей, но чудище не отклонилось от траектории полёта: только короткая шерсть полыхнула голубыми искрами.
Когда тело главы боевых магов коснулось земли, у него уже была сломана шея. Вампир сделал всего несколько глотков крови, небрежно разрывая жилы, и поднял голову. Выразительно обвёл взглядом собравшихся. Его морда была густо обагрена. Князь прорычал:
— Ну? Кто следующий?
— Д-давайте все разом, братья! — прохрипел чей-то сорванный голос. Его, в общем, послушались. Боевые маги, как один, открывали экстренные порталы. Куда угодно, только подальше отсюда.
***
Мелисента, и без того пребывавшая не в лучшем расположении духа, отправилась на кухню, чтобы утешить себя чем-нибудь вкусным, и застала там полный разгром.
— Это ещё что такое? — строго осведомилась она у призрака старушенции, весело покрывавшего мебель мукой, будто пеплом.
— А то енто! — нахально отозвалась Фастинда. — Чего хочу, то и делаю! Тутава я хозяйка!
Леди Эрлинг нахмурилась.
— Замок!
— Боюсь, в известной степени она права, миледи, — в голосе, так похожем на голос Северина, зазвучали виноватые нотки. — Фастинда Эрлинг является моей неотъемлемой частью.
— Муженёк твой больно много возомнил о себе, — сварливо заявила старуха. — Думал, запереть меня может. Это в моём же доме! Ну ничего! И на Северина бывает проруха, знаешь ли. Допрыгался, сердешный! А теперь я тебя, деточка, со свету сживу, даже не сумлевайся!
Это было уже слишком. Ни слова не говоря, Мелисента поднялась в гардеробную, переоделась в костюм для верховой езды и выбежала из замка.
— Миледи! — испуганно крикнул ей вслед замок: он представлял себе гнев хозяина, когда тот вернётся. — Куда вы?
— Ноги моей больше здесь не будет, — заявила Мелисента, вскакивая на коня, подаренного ещё Владом.
— Постойте! Не уезжайте!
— Скатертью дорожка! — расхохоталась Фастинда, весьма довольная происходящим.
Девушка даже не обернулась.
***
Измождённый, с глазами красными, как у самого Влада, Северин вернулся домой после почти недельного отсутствия. И не застал там ни одной живой души.
— Где она? — хрипло спросил он у Фастинды.