Как ни жаль было ребятам уходить с праздника — но делать было нечего. Воспоминания о мерзком Баламуте, который преследовал их, не оставляли Федю… Шар-то по-прежнему лежал у него в рюкзаке, и надо было его скорее вернуть — а то неизвестно, что за ужас может случиться…
…Тем временем в Петербурге становилось всё темнее. Всегда шумный и весёлый Невский проспект был необычно пуст для раннего вечера. Горожане попрятались по домам, как будто предчувствуя надвигающуюся беду. Туристы предпочитали не выходить из своих автобусов. А на Аптекарском и Каменном островах выпал град размером с перепелиное яйцо!
Бравый артиллерист Семён Пантелеймонович рассеянно брёл по берегу Лебяжьей канавки и не подозревал, что его пропавшее ядрышко находится совсем рядом.
— Ядро долететь досюдова не могло. Ежели оно на Царицыном лугу оказалось, то есть на Марсовом поле, — то это разве что само прикатилось. Да как ему прикатиться-то так? Ох, и беспокойная работа!.. — ворчал старик, пробираясь сквозь вечерние сумерки.
И тут он заметил что-то странное. На фонарном столбе, обвив его кольцами и подняв голову с открытой пастью, устроился огромный чёрный змей. Он всматривался в глубину Летнего сада, силясь разглядеть, что там происходит.
— Ба-а-тюшки! Змеюка по городу ползает! Во, дожили! Аж на столб взобрался! — ахнул Семён Пантелеймонович. — Ну, ядро я пока не нашёл, так хоть питона этого непонятного изловлю. Наверняка сбежал из серпентария!
И бесстрашный артиллерист стал подкрадываться к столбу, на котором сидел Баламут. Подобравшись ближе, он крепко ухватил змея за хвост.
— Попался!
Баламут даже крякнул от неожиданности.
— Ш-ш-што такое! — страшно зашипел змей и попытался вырваться, но отважный Пантелеймоныч крепко держал его за хвост. Баламут, не переставая шипеть, начал преображаться. Из его спины выросли короткие перепончатые крылья, а из ноздрей стало выбиваться пламя. Под брюхом оказались огромные когтистые лапы. Змей что есть силы пихнул артиллериста — так, что тот отпустил хвост и повалился на землю. Баламут вскарабкался на вершину столба, часто замахал крылышками и прыгнул. Но, не пролетев и нескольких метров, тяжело плюхнулся прямо в Лебяжью канавку и исчез в её темных водах.
— Ах, паразит! Убёг! — в сердцах воскликнул артиллерист. — Видали мы и не таких ящеров. Ух, попадись ты мне!
Питон питоном, а о деле Пантелеймоныч не забывал. Отдышавшись, он продолжил поиски своей пропажи.
Глава восьмая
НА ДНЕ
ВСЕГО за полдня Федя повидал столько странного, что если бы он был взрослым, то, наверное, давно бы сошёл с ума. Но, к своему счастью, Федя учился только в пятом классе. И сходить с ума ему ещё было рано. Оказывается, в Троицком мосту тоже живут ́эрмиты. Это они каждую ночь запускают сложный механизм, разводят мост и открывают путь кораблям.
Пока Иоанн с Федей пролезали между шестерёнками и рычагами, Теодор забрался в самую гущу механизмов и сообщил оттуда:
— Значит, так: у дяди Понтона спрашивать не будем, куда деталь вставлять. Сами всё сделаем, всё починим, пусть порадуется!
Ребята ещё некоторое время плутали в недрах моста, пытаясь отыскать подходящее место для шара. И вот Теодор воскликнул:
— Нашёл! Сюда! — он указал на зазор между двумя шестернями. — Сюда можно вставить. Доставай этот самый подшипник, Федя!
Иоанн уже было приготовился водрузить шар, как вдруг послышался встревоженный голос:
— Эй, малой, ты чего делаешь-то? Ты это, того, не надо!
Иоанн обернулся и увидел своего дядю Понтона. Тот был, как обычно, с ног до головы выпачкан машинным маслом и копотью. Федя очень удивился, увидев на Понтоне сияющий чистотой сине-бело-голубой шарф.
— Вы что это, ребята, выдумали? Мост мне сломать решили? Слышишь. Пролет? обратился дядя к совсем уж чумазому ́эрмиту, который появился, привлеченный голосами. Мои племяннички с собой человека привели да ещё хотят тут диверсию устроить!
— Молодёжь! — коротко ответил Пролёт.
— Нет, дядя. — начали успокаивать его ребята, — это же деталь от твоего моста! Мы тебе её принесли, чтобы его починить.
— Дай взгляну, — Понтон взял шар из рук Теодора, достал рулетку, измерил, потом понюхал, даже попытался укусить, — это не от моего моста. И вообще не от моста.
— Материал не тот, — донеслось из угла, где немногословный Пролёт уже возился с какими-то железками.
— Где взяли круглого? — спросил дядя.
— В Эрмитаже, в форточку прилетел откуда-то, — грустно ответил Теодор.
— А, ну так я и думал. Это снаряд. С «Авроры». Давно это было… — задумчиво пробормотал Понтон. — Так что вам, племянники, туда теперь, к дяде Норду. И вот что я думаю: пойдёте напрямик по дну Невы!
— Точно! Ура! — закричал Теодор. Тут Федя вставил своё слово:
— Возможно, ́эрмиты и могут ходить под водой, а я вот хоть и не пробовал, но думаю, что не смогу. Может, как-нибудь по-человечески доберёмся до «Авроры»? На трамвае, например…
— Что-то робок ты, парень. Нет в тебе ́эрмитской удали и отваги, — подмигнул Феде Понтон. — Но это дело поправимое! Все за мной!
На случай, если вдруг захочется пойти напрямик до крейсера «Аврора» по дну Невы, а может, и ещё для какой цели, у дяди Понтона были припасены настоящие скафандры с круглыми шлемами.
— Да, кстати! — вспомнил Теодор перед самым погружением. — Дядя, у нас для тебя почта.
Сердце Феди замерло: там, в рюкзаке, всегда находилось что-нибудь необычное.
Понтон вынул из рюкзака почтовый конверт с тремя марками. На конверте крупными буквами было написано: «Понтону от Пролёта».
— Спасибо! Жди ответа! — крикнул дядя и помахал в воздухе письмом. А из глубины моста послышалось:
— А то!
…Вода в Неве местами мутная, и чтобы путешественник не заблудился, по дну протянуты толстые путеводные канаты. Так что если вдруг окажетесь когда-нибудь на дне Невы, сразу ищите ярко-оранжевый канат — никогда не заблудитесь.
Ребята шли по дну реки, разглядывая огромные старинные корабли, покоившиеся на песке, трюмы которых наверняка были полны сокровищ. Неожиданно над путешественниками повисло что-то огромное, тёмно-синее, с широченной улыбкой.
— Это кит! — закричал Теодор. — Вот здорово!
Кит игриво помахал плавником и весело, но неожиданно тонко пропищал:
— Ки-ки-ки.
— Ух ты! И часто тут киты плавают? — воскликнул Федя.
— Это первый! — Теодор уже отпустил канат, собираясь пуститься вдогонку за китом.
— Единственный, — поправил его Иоанн. — Он Заячий остров на плаву держит.
Глава девятая
АЛЫЕ ПАРУСА
ОКАЗАЛОСЬ, что «Аврора» сверху, над водой, была обычным кораблём, а ниже уровня воды походила на дом, стоящий на дне Невы. Войти в крейсер труда не составило: дверь была не заперта. Внутри «Авроры» было светло, сухо и чисто. Во всём чувствовались дисциплина и порядок.
Дядя Норд сидел за большим столом в своей каюте, обложенный морскими картами, и что-то напряжённо вымерял циркулем. По ́эрмитским меркам он был довольно высокого роста. Шкиперская борода, растрёпанные волосы, широкая грудь, обтянутая тельняшкой. Норд выглядел весело и решительно, настоящий морской волк. Заметив ребят на пороге каюты, Норд встал, распахнул объятия и загрохотал басом:
— Дык, о-го-го! Племяннички пожаловали!
Он нежно обнял Теодора и Иоанна.
— Эх вы, сухопутные мышата. Нечасто дядьку своего навещаете! Гляньте, верзилу привели с собой. Браток, ты кто?
— Федя.
— Экий ты, Федя. Они тебя откуда взяли-то? Из своего Эрмитажа, что ли? Эй, сестрёнки, — вдруг весело загромыхал Норд, — смотрите, тут кузены ваши пришли и экспоната музейного с собой притащили.
В каюту влетела стайка щебечущих девочек-́эрмитесс. Все были нарядно одеты в разноцветные платьица, и отличить одну от другой, а уж тем более сосчитать не было никакой возможности.