Как молодой дубок пронзенный молнией застыл Фархад. Вернулся к каравану с поникшим взором, потому как знал, что это за девушка и чья она невеста.
Янар, наставник Фархада из числа огнепоклонников, поняв все, решил: пусть Фархад с малым числом воинов, охранявших шелк, похитит Суламифь из башни, и караван тронется в путь до рассвета. На развилке Янар с грузом пойдет одной дорогой, а Фархад с девушкой на быстрых конях помчатся к морю, чтобы отплыть засветло в сторону Аштарака, где жили родственники Назияра.
Недолго думая, Фархад выбрал троих воинов из личной охраны. Двоим дал таурменские сабли, одному длинный тисовый лук. Сам взял лишь тонкий кинжал, украшенный изумрудами. С тем и пошли к башне, где проводила ночь Суламифь.
Без звука убили евнухов и проникли в опочивальню. И Фархад увидел, Суламифь уже зарезала спящих рабынь, чтобы те не подняли шума. И понял, возлюбленная ждала и была уверена, что он придет, и осознал, нет между ними секретов и тайн, как это всегда бывает у настоящих влюбленных.
Юноша взял Суламифь на руки и вынес из башни. Вскоре караван Назияра двинулся в путь, объяснив поспешность стражникам тем, что лошади отдохнули, пошлины уплачены, а хозяин давно ждет товар.
На развилке, как и было задумано, Фархад и Суламифь, переодетые в простые одежды, пересели на двух коней и поскакали к дальней пристани, откуда уходили корабли с невольниками. Янар считал, что погоня, которая вскоре обязательно случится, уйдет по следам каравана. Старый огнепоклонник верил, Окист не станет разграблять товары Назияра. Купец возил много всего через те земли и платил богатые пошлины.
Не учел Янар, что в погоню отправится сам Булан - молодой и горячий.
Булан настиг караван к полудню. Не обнаружив Суламифи, приказал убить всех, что и было немедленно исполнено. Затем вернулся к развилке. Он догадался, что произошло.
Фархаду с возлюбленной оставалось проскакать совсем немного. Пристань уж показалась вдали, высокие мачты с белыми парусами сулили свободу и счастье. Еще чуть-чуть.
Булан настиг беглецов у самых ворот.
Лично зарубил Фархада, а Суламифь бросил в придорожную пыль и овладел ей - жестоко и грубо.
И в миг, когда Булан извергал семя, в груди обесчещенной девушки, как порой случается, воспламенились колдовские силы.
Всем известно, таковые силы, если бывают даны от природы, пробуждаются либо черным колдовским обрядом, либо насилием, но всегда с потерей невинности.
Суламифь оттолкнула Булана, выгнулась и взмыла над землей так высоко, что встань два человека на плечи один другому - не дотянулись бы. Все, кто был при том, замерли от ужаса, узрев, как меняется девичья суть на колдовскую.
Будто сбросила кожу Суламифь, а поверх кровавого мяса наросла грубая черная шерсть. И на землю опустилась уже не беззащитная девушка, а грозная волчица с оскаленной пастью. Лишь золотые глаза напоминали, кем она была совсем недавно.
Волчица набросилась на отряд преследователей и загрызла троих до смерти. Булану же удалось бежать.
А девушка, понимая, что дороги обратно нет, оплакала Фархада и горькую судьбу свою, а потом отправилась от Самандара на север, в земли мещёры.
И вскоре местные землепашцы узнали, что в лесах завелась злая колдунья Зеира, что каждому встречному загадывает три загадки. Если ошибешься хоть раз, загрызет, а ответишь правильно на всё - подарит волчью метку. И будешь в полнолуние обрастать шерстью и приходить на зов, чтобы выть на луну вместе с колдуньей о её несбывшейся любви.
Ветер гонит по небу рваные клочья облаков. Гроза собирается. Нужно искать укрытие.
Ермолай думал к дальнему лесу идти, валежник искать да шалаш ставить, но Бера остановила.
- Разве запах дыма не чувствуешь? - спрашивает и носом по сторонам водит, словно хищник добычу вынюхивает. - Неподалеку чей-то костер. Там и заночуем.
Сказала и топор на поясе погладила.
И надо же случиться, что в грозу за рекой Мокшей Ермолай с Берой остановились у одного костра с лихими людьми, что оказались слугами Зеиры.
Бера по пути кролика подбила. Не с пустыми же руками к огню проситься? Ермолай хвороста набрал и пять подосиновиков нашел. С тем к костру и вышли.
Смотрят - вкруг пламени бродники сидят. Всего трое. Старший бородой до пояса порос, средний хмурый и тощий, а взгляд цепкий, младший же при виде гостей осклабился и к ножу потянулся. Но старший жестом остановил.
- Нам бы только заночевать, - сказала Бера, кролика на землю бросая. - Вы люди лихие, но делить нам нечего, кроме пыли дорожной и свежего кролика. Кроме ножей у нас ничего нет, а ножи у вас и свои имеются.
- Когда гость не с пустыми руками приходит, ему вдвойне рады, - кивает старший. - Гроза ночью будет. Слышите, как ветер воет? Подсаживайтесь к огню, грейтесь. Мы вас не обидим.
На добрые слова Бера чуть улыбнулась, но вслух ничего не произнесла.
Расположились по разные стороны костра, Ермолай принялся кролика разделывать и на ореховой ветке над огнем жарить.
- Меня зовут Кемай, - говорит старший и бороду оглаживает. - Это мои братья - Нуят и Ризават. Мы местные, охотники. А вы кто, откуда и куда путь держите?
- Я - Ермолай из мест к северу отсюда, - просто отвечает Ермолай. - Иду к теплому морю. А это - Бера из норгов, попутчица моя.
Покивал Кемай, ножку кроличью обгладывая, переглянулся с братьями, ничего больше не спросил.