Ермолай из дерна и валежника рядом с костром два укрытия соорудил. С виду неказистые, но до утра продержатся.
Дождь уж вовсю хлестал. Ермолай с Берой по одну сторону устроились, Кемай с братьями по другую.
Не спалось Ермолаю. Сна ни в одном глазу. Лежит, смотрит то на тлеющие угли, то на всполохи молнии на горизонте.
К середине ночи гроза прочь унеслась. И едва полная луна выглянула из-за туч, бродники-то шкурой сразу и обросли. Стоят вкруг, скалятся, с зубов слюна в дорожную пыль капает.
Ермолай в ужасе Беру кинулся тормошить, а она уже топор из-за пояса тянет да щит с земли подбирает.
Что дальше было, Ермолай помнит плохо. Молодой бирюк на плотника бросился, спиной в погасший костер загнал, в самые угли. Будто ледяной ветер по сердцу хлестанул, когда волк выть начал, так жутко, что Ермолай уши поспешил заткнуть. Кажется, Бера старшего топором угомонила, но средний тоже хозяйку звать принялся. Та и не замедлила явиться.
Огромная, словно покрытая инеем черная скала, волчица на тяжелых лапах ступила в полосу лунного света. Глазами золотистыми Ермолаю в душу вперилась. От того взгляда без чувств и упал.
Очнулся, когда Бера в лицо водой из лужи плеснула.
Старый волк вдалеке раны зализывает, рядом два других стоят, неотрывно на Ермолая смотрят, тоскливо.
На тюке, бродниками оставленном, красавица сидит. С виду хрупкая, в лице мощь. Даже Бера чуть в сторону отвернулась.
- Проснулся? - холодно улыбается Зеира. От слов ее по коже дрожь. - Что ж, и ты слушай.
И говорит, что попали они в волчье царство. И проход надо оплатить.
- Пусть один из вас другого убьет, - предлагает колдунья, - второй тогда отправится, куда хочет без препятствий. Никто на моей земле не тронет.
И смотрит оценивающе, выжидает. Но Ермолай не струсил. Уверен был, в Бере достанет чести не предавать. Так и вышло. Лишь головой качнула Бера в ответ на слова колдуньи.
Оскалилась тогда Зеира и говорит:
- Хорошо. Есть другой способ вам дальше пройти и дольше прожить. Разгадайте три загадки. Дадите ответ на все, отпущу. Ошибетесь хоть раз, обоих в клочья порву.
И снова улыбкой как льдом по сердцу провела.
Первая загадка Зеиры была про солнце. Ермолай сразу понял. Он год назад колоды ставил на дальнем капище у полян. Те Яриле поклонялись.
Вторую загадку про ветер Бера распознала, потому как часто с Перкунасом накоротке общалась, пока у кузнеца в ученицах бегала.
А третья загадка оказалась сложнее.
Зеира золотистыми глазами в свете костра блеснула, в угли веткой ткнула с силой. Из потухшего костра искры в ночь взметнулись. Спрашивает:
- Что человеку на свете раз дается, при жизни радостью бывает, а после смерти всегда горем оборачивается?
Переглянулись Ермолай с Берой. Плохо дело.
Видит Зеира, что ответа у пленников нет, и шерстью обрастать начала, когти выпускает, рот в страшном оскале растягивается, а под губой уж острые клыки блестят.
Опустил Ермолай голову, Бера подобралась, к последнему бою приготовилась, а Зеира на четыре лапы вскочила, голову мохнатую, волчью в небо задрала и протяжно завыла: - Любо-овь!
Клацнули клыки перед лицом Ермолая. Плотник от испуга котомку с сердцем из-за пазухи и выронил. А Зеира вдруг ощетинилась, назад подалась, из пасти с клочьями пены вырывается:
- Что... это?
Тонок был голос Ермолая и дрожал, когда он колдунье свою историю рассказывал. А волчица сперва недоверчиво слушала, потом в человечий облик вернулась. Росу ночную с глаз смахивает и слова в сторону роняет:
- Странно, что не угадал ты ответа, раз сам такое пережил. Не стану я тебя, древич, в клочья рвать, все равно боли настоящей не почувствуешь. Дам вам уйти, но с условием, что покинете волчье царство до рассвета. А не сумеете, на себя пеняйте.
Сказала и вместе с волками в ночи растворилась.
Ермолай сидит, ни жив, ни мертв. А Бера уже в пожитках копается, что бродники у костра оставили.
Сушеное мясо собрала, оружие отбросила, свалявшимися лепешками побрезговала.
- Идти надо, - говорит Бера, а в голосе тревога. - Спешить, а то не успеем до рассвета мещерские леса миновать.
- Отпустила же колдунья? - откашливается Ермолай, на ноги поднимаясь.
- Колдунья отпустила, - соглашается Бера, - а вот бродники нет. Кемаю от меня крепко досталось. Ослушаться хозяйку он побоится, но как солнце выйдет - тут уж нам несдобровать.
Распихал Ермолай сушеное мясо по рукавам и карманам, бежать приготовился. Но Бера головой качает.
- Выкидывай все лишнее, все, что бег замедлит. Еду потом добудем.
Ермолай послушно принялся мясо обратно на землю выкладывать. И вместе с ним из дырявого кармана ведьмин подарок потянул - грязный платочек с тремя узелками. При виде этого у Беры чуть глаза на лоб не полезли.
- Откуда он у тебя? - удивляется.
- Ведьма варжская дала, - поясняет Ермолай.
- Я такое только раз в жизни видела, у чародея-суомалайнена, что к нам в бург приходил, - заворожено шепчет Бера. - Ты хоть сам знаешь, что за пазухой носишь?
Ермолай в ответ только руками развел.
- Это ж суомский ветер!