- Меня Насыром кличут, - юркий ладонь к сердцу прикладывает. - А твое имя как будет?
- А я Ермолай.
- Чем кормишься, Ирмола-нури? - спрашивает Насыр.
- Плотничал раньше, а теперь в дороге, - говорит Ермолай.
- Прекрасно, прекрасно, - сладко улыбается Насыр. - Плотник -хорошее занятие. Что же заставило тебя отложить топор в сторону?
Помрачнел Ермолай. Уже не такой красивой Бухара кажется. Шумной, людной, суетной.
- Есть важное дело, - и рассказал Насыру, что булгарин Рокош с любушкой его, Злобушкой, сотворил. Поведал коротко, как совет получил искать могучего колдуна на востоке. А про остальное умолчал.
- Ах, ах, - причитает Насыр, ладонями всплескивает. - Как мудро было, прийти в Бухару. Это не город, а средоточие знаний. Через Бухару много караванов проходит, тут люди со всего света обретаются. Уж если где и знают о твоем колдуне, так только здесь.
Призадумался Насыр и продолжает:
- У нашего эмира придворный поэт живет. Много стран повидал, тысячу тысяч историй запомнил. Может, он что-то слышал? Но к поэту легко не попасть - во дворец просто так не пускают.
- И как быть? - озадачился Ермолай и поделился опасениями с Насыром. - Поначалу мне путь прямым казался, потом я по чужому совету шел, а в Бухаре и не знаю никого.
- Ирмола-нури, не вешай нос. Как никого не знаешь? Зачем такие слова говоришь? А я? Меня знаешь, - притворно обижается Насыр. - Я же сказал, плотник - почетное занятие. Просто так во дворец не войти, а вот если с подарка начать, тут другой разговор.
- Но где же я возьму подарок? - удивляется Ермолай. - У меня и денег-то нет. Сам питаюсь, что боги посылают - то кроликом, то карасиком, а то и ящеркой. Из всего богатства одна свистулька деревянная.
Увидел Насыр искусно сделанную птичку - будто живая, глаза заблестели.
- Смотрю, - улыбается Насыр, - не очень ты догадливый, Ирмола-нури. Но это дело поправимое. Хвала Аллаху, что послал меня навстречу. Для того чтобы я помощь оказал, не иначе.
И рассказывает, есть знакомые среди городских краснодеревщиков, делают для эмира кровати, столы и сундуки. Они в обмен на работу и покормят, и дерево хорошее дадут, чтобы Ермолай подарок изготовил. А уж что смастерить - самому решать.
Приободрился Ермолай. Чего ж теперь унывать, когда дело знаемое? С теслом да с долотом поработать.
И вот пошел с Насыром к столярам. Краснодеревщики жили за стенами крепости, вдали от города, за рынками, не доходя до караван-сараев, где селились персы, рахдоны, индусы и хани.
Идет Ермолай, на стену любуется, гадает, сколько времени ушло, чтобы такую построить? Глядь, а Насыра-то и след простыл. Пошарил за пазухой - нет свистульки! Пропало воспоминание о счастливых деньках.
Закручинился совсем, голову повесил. Так к столярам и явился. Те родного языка Ермолая не знали, но говорили на фарси.
Рассказал им Ермолай про ловкача. Выслушали и засмеялись:
- Сам Насыр Аддин тебя обманул. Это не страшно, главное, урок вынести.
- И какой же урок? - насупился Ермолай.
- А такой, что за все платить приходится, - смеются столяры. - Но направил он тебя верно. И про поэта не соврал. Мы поможем, не печалься. А что до свистульки - забудь, подумаешь, игрушка.
Хотел Ермолай возразить, а потом про сон и синего беса вспомнил и решил, что свистулька ему больше без надобности.
С краснодеревщиками такой уговор вышел. Увидели, что Ермолай искусен в ремесле, и в обмен на дерево и инструмент попросили, чтобы научил северному узору. Очень понравилось им, как ловко плотник птиц, оленей и волков изображает. Ермолай с радостью согласился.
Времени на подарки ушло много, но иначе Ермолай не мог - делал все на славу, а то душа не на месте, если плохо получается.
Через две недели и четыре дня изготовил Ермолай резных безделушек. Синичек да скворцов крошечных. В каждой птичке свой секрет. Одна под крылом тайник хранит. Другая, если в хвост подуть, трель испускает. Третья клюв раскрывает и крыльями машет, стоит на лапку нажать.
По одной синичке раздал стражникам, по скворцу подарил охранникам, а самую красивую птичку пришлось визирю отдать. Так во дворец и попал.
Звали поэта Юзеф Аль Бахуди. Худощав и ликом бледен, а взгляд, будто в каждом глазу по молнии притаилось.
- Человек ты не обычный, хоть и прост с виду, - грустно вымолвил Юзеф Аль Бахуди, узнав историю Ермолая. - Я расскажу, как найти дорогу к радуге. Был там однажды, но взбираться наверх не рискнул. А ты взамен должен помочь мне.
И поведал поэт, что уже год в Бухаре творится страшное зло: кто-то по ночам крадет души семилетних детей, и те наутро превращаются в глиняных кукол. Сыну поэта через три дня должно исполниться семь лет. И боится он за маленького Джугу, как никогда в жизни не боялся.
- Даже в день, когда морское чудовище поглотило корабль, что нес меня через мировой океан, я большего страха не испытывал, - произнес Юзеф Аль Бахуди и закончил так: - Сможешь злодея найти, что черное колдовство насылает, тогда узнаешь дорогу и еще другую награду получишь. А не справишься... - Юзеф Аль Бахуди помолчал, - а не справишься, что ж, дорогу я тебе все равно укажу.
На всякий случай Ермолай вооружился палкой, хотя и обещал оружия в руки не брать, но рассудил, что разговор про меч был, а палка - дело другое.
Первый день Ермолай расспрашивал тех, у кого дети куклами обратились. Страшным был день. Скорби чужой много Ермолай познал. Мир ближе стал казаться, когда понял, что не один он в горечи живет.