– Зачем я переписывала? – хмуро спросила я.
– В воспитательных целях, чтобы в следующий раз в голову не лезли глупые мысли. Держи рубашки.
– А ты их магией починить не можешь? – подозрительно поинтересовалась я.
– Даже если бы мог, не стал бы, – усмехнулся он. – Ведь куда приятней, когда любимая жена чинит твою одежду.
– Вот и завел бы любимую жену, – проворчала я.
Посмотрела я при этом на него с большой надеждой. В самом деле, если бы завел он себе постоянную… гм… подругу, то и времени, чтобы надо мной издеваться, у него бы не осталось. И желания, скорее всего.
– Проблема, Штерн, многоженство у нас запрещено. Пока роль любимой придется исполнять тебе.
– Тебе блондинки не нравятся, – подколола я его.
– Выбора все равно нет. Если тебя это так расстраивает, можешь перекраситься, – заявил мне барон. – Только я тебе не советую.
– Почему это? – поинтересовалась я.
Даже иголку из рук выпустила. Все же не каждый день появляется возможность узнать мнение столь крупного специалиста по женскому полу. Вот сейчас скажет, что красить такие волосы, как у меня, настоящее преступление. И что я и без этого хороша.
– Ты шей, Штерн, не отвлекайся. Потому что мне без разницы, блондинка ты, брюнетка или рыжая, ты мне в любом виде не нравишься.
Можно подумать, я ему на шею вешаюсь. Принес бы свои рубашки ко мне в комнату и не наслаждался бы сейчас моим обществом. Не нравлюсь я ему, видите ли… Он мне тоже не нравится, но я же не твержу ему это постоянно.
– Вот и не смотрел бы вообще, – пробурчала я, вшивая рукав на его законное место. Все-таки хорошо, что я не порезала рубашки на ленточки, как первоначально хотела, а то что бы я теперь делала? Магией-то я еще восстанавливать не могу!
– Все, – сказала я, сделав последний стежок. – Я пошла.
– Куда это? – поинтересовался парень.
И вид у него был такой, что я сразу поняла – никуда меня сейчас не отпустят.
– К себе, – неуверенно ответила я. – Восстановительно-ремонтные работы я закончила, по уговору могу идти.
– По уговору, – ехидно заявил барон, – ты здесь до утра сидишь.
– Штаден, – возмутилась я, – имей совесть! Ведь что обо мне будут говорить, ты подумал?
– А что обо мне будут говорить, если ты будешь шляться с кем ни попадя и выплывет правда о нашем браке, ты подумала? – спросил он. – Короче, ложись вон на вторую кровать и молчи.
– Сам бы попробовал в корсете поспать, – пробурчала я.
– В чем проблема? – поднял бровь барон. – Не хочешь спать в одежде, раздевайся.
– При тебе? – возмутилась я. – А ты не обнаглел вконец?
– Дорогая, чего ты возмущаешься? – расхохотался он. – Мы с тобой не чужие люди, ты же моя жена.
Да, попытка найти совесть там, где ее никогда не было, позорно провалилась. Я еще немного посидела на стуле в надежде, что эта самая совесть отошла ненадолго и скоро вернется, но либо она уже давно померла в жестоких муках, либо сбежала от такой расправы куда подальше. С тяжелым вздохом я легла прямо в одежде поверх покрывала. Штаден насмешливо хмыкнул, но комментировать не стал.
– Штаден, а почему у тебя соседа нет? – спросила я.
– Потому, Штерн, что ваши мальчики от меня очень быстро сбегают. Боятся. В вашей Магической академии штаны достоин носить разве что только твой Олаф, пожалуй, а остальные не мужики, а тряпки.
– Почему в «вашей», ты же тоже здесь учишься? – удивилась я.
– Я здесь временно, – ответил он. – Пари заключил, что год продержусь здесь. Да и отца позлить хотелось. Он все пытался мне диктовать, как я должен жить. Даже денег пытался лишить, думал, прибегу к нему с извинениями. Но стипендию платят и у нас, и здесь, а на нее прожить можно, если не шиковать. У вас она даже немного больше.
– А из-за чего вы с отцом поругались?
Мой вопрос Штадену не понравился. Он помрачнел, нахмурился и довольно зло на меня посмотрел.
– Так, Штерн, – раздраженно сказал он, – лицом к стенке, зубы сомкнула – и ни звука больше.
Спорить у меня с ним особого желания не было. Да я и вопросы задавала только потому, что глупо как-то находиться с ним в одной комнате и молчать. Поэтому я повернулась к нему спиной, прикрыла глаза и задремала. Когда утром проснулась, Штадена ожидаемо не было, зато на столе стоял великолепный металлический кувшин с водой, который я аккуратно и поставила сверху на дверь, когда ее прикрывала. Даже если этот гад и не обольется, то, может, хотя бы шишку набьет. После удачной подготовки диверсии на занятия я отправилась в отличном настроении, которое продержалось недолго. Общих пар у меня с «мужем» не было, так что узнать, насколько успешно приложил его кувшин, я не смогла. А вот наши девицы косились на меня и перешептывались. Новость, как я спасла Олафа, гуляла по всей академии под номером первым, обрастая такими подробностями, которые мне и в голову никогда бы не пришли. Все это меня совершенно не радовало. Грета тоже злилась на сплетниц, но доказать кому-нибудь свою правоту у нее так и не получилось. После занятий она решительно взяла меня за руку и потащила в нашу комнату.