Отец получил долгожданное назначение медицинским миссионером, как его брат Уилл. На выбор ему были предложены Гуам и Гренландия. Однако у него были мысли остаться в Неваде, где он, по крайней мере, мог избежать городской жизни. Мать, как культурный арбитр, обошлась решительно с его страстью к путешествиям. Так что нашему отцу пришлось угомониться и открыть практику там, где он жил, в Оук-Парк. Он успешно работал медицинским экспертом на три страховые компании и фирму «Борден милк», а также возглавлял акушерское отделение в клинике Оук-Парк. За свою карьеру он принял более трех тысяч родов.
Наши родители начали семейную жизнь в доме на Норд-Оук-Парк-авеню, 439, прямо через улицу от того места, где еще жили бабушка и дедушка Хемингуэй. Оук-Парк никогда не входил в состав города Чикаго. А сейчас эту самую большую в мире деревню местные жители гордо именуют родоначальницей баров и церквей. Этот район двенадцать на двадцать четыре квартала на западной окраине города считался идеальным местом для заведения семьи.
Старшая сестра Марселлайн родилась в 1898 году. Когда 21 июля 1899 года родился Эрнест, она была уже окрепшим ребенком. По воспоминаниям нашей матери, он много плакал. Согласно семейным записям, первый год его вскармливали грудью, после первых десяти дней жизни он стал набирать вес и к трем месяцам уверенно достиг семнадцати фунтов. У него рано прорезались зубы, и он научился ходить, когда ему еще не исполнилось и года. Эрнесту доставляло огромное удовольствие во время большинства прогулок подолгу говорить на придуманном им самим малопонятном языке.
Пытаясь во всем догнать Марселлайн, Эрнест все схватывал на лету. Он использовал обычные детские слова и ошибки в речи, которые многократно повторялись ради забавы и только сбивали с толку. Но он был поразительно проницательным мальчиком.
«Марси была такой очаровательной, что Эрни должно было исполниться два года, прежде чем ему удалось привлечь к себе равную долю внимания», – вспоминала мать годы спустя. Лишь после он стал очень независимым ребенком.
Один из первых приемов привлечения внимания, усвоенных Эрнестом, было использование «грешных слов», как их называла мать. «Иди-ка помой свой рот с мылом» было типичной командой в семье Хемингуэй, и список слов, которые наши родители относили к непристойным, был достаточно длинным. Это наказание подчеркивало силу слов. Эрнест знал вкус мыла с раннего возраста. Это также было знакомо нашим сестрам, ну и мне, естественно. Дальнейшая репутация Эрнеста как реалиста была частично сформирована его виртуозным владением этими самыми словами. И однажды он написал статью для журнала «Эсквайр», под заголовком «В защиту грязных слов».
С самого начала в семье Хемингуэй было принято нанимать всевозможных нянь и помощниц. Кроме распевания колыбельных и кормления грудью, у нашей матери не было свойственных домохозяйке талантов. Она терпеть не могла пеленок, плохие манеры, расстройства желудка, уборку и стряпню. Каждому ребенку должна была оказываться значительная посторонняя помощь в обучении ходить, говорить и заботиться о самом себе. У матери был чудесный тембр голоса. Отец всегда признавал, что именно в ее голос он влюбился. С этим нельзя было не согласиться. Ее дарованное природой дыхание и способность управлять диафрагмой могли производить прекрасное вибрато, и она великолепно брала высокие ноты. Во второй половине века лишь немногие женщины могли сравниться с ней в пении. Одной из учениц мадам Капиани была Галли-Курчи. Она отлично обучала своих протеже.