Изобразив в романе Марти, Хемингуэй не только с большой точностью запечатлел конкретную историческую личность (отметим, что позднее в 1953 году Марти был исключен из компартии Франции), но и создал художественный тип характерного для той поры деятеля сталинистского толка.
5
Три предшествующих романа строились по биографическому принципу, писатель брал какой-то достаточно продолжительный отрезок из жизни своих главных героев. Иная композиция у «Колокола». В основе — напряженный увлекательный драматический сюжет, вокруг которого «наматываются» разнообразные побочные сцены, развертывающиеся в разных временных и географических плоскостях. Оригинальная архитектоника романа напоминает три единства античной трагедии. Непосредственные действия происходили словно бы на глазах читателя в точно очерченном треугольнике (лагерь Пабло, мост, стоянка Эль Сордо) в горах Гвадаррамы (единство места). Все усилия героев подчинялись основной задаче, взрыву моста (единство действия). Роман отличался редкой временной «спрессованностью», он охватывал, примерно трое суток в конце мая 1937 года (единство времени). Герои были поставлены в экстремальные обстоятельства, которые позволяли в полной мере выявить их подлинную суть.
Все события в романе, происходившие в данный момент, имели свои причины в прошлом; это придавало «Колоколу» необходимую историческую углубленность. Наряду с теми событиями и сценами, воспроизведенными очень наглядно и осязаемо, в «Колоколе», как и в древнегреческих трагедиях, имелся обширный, пласт «внесценических» событий… Они возникают в разговорах действующих лиц, их рассказах, воспоминаниях и внутренних монологах. Мария признается в страшном насилии, совершенном над нею; Пилар вспоминает своих возлюбленных матадоров; Джордан — своего отца и деда, отель «Гейлорд», где он часто бывал, свои разговоры с Карковым, смерть подрывника Кашкина. От моста, чей образ становится емким символом, тянулись нити в Мадрид, в штаб республиканцев, в Валенсию, в Париж, в Монтану, где жил до войны главный герой Роберт Джордан.
Сам характер материала, включающего в себя бытовой, политический, философский элемент, — все это обогатило хемингуэевскую палитру, заставило писателя видоизменить, сделать более емкой и широкой привычную для него романную форму. В прежних его книгах, таких, как «Фиеста» и «Прощай, оружие!», он использовал жанр лирического романа: в центре повествования находился главный герой, события давались через его восприятие, его «субъективную призму». В «Колоколе» перед нами не только Джордан, но и Испания, ее история и традиции, что придает произведению эпический размах.
Не отказавшись от своих основных эстетических принципов, Хемингуэй как бы трансформирует жанр лирического романа, создавая в «Колоколе» новую жанровую разновидность: лирический эпос. В нем сочетается лирическое начало, связанное с раскрытием внутреннего мира главного героя, с эпическими картинами жизни Испании, ее народа с панорамой гражданской войны. В романе вымышленные герои (Джордан, партизаны из отряда Пабло, Эль Сордо и др.) «сосуществуют» с реальными политическими фигурами (Марти, Пассионария, Гольц — Сверчевский, Карков — Кольцов). Это придает «Колоколу» и черты современного исторического романа, появление которого становится одной из важных примет литературы XX века. В нем писатель отделен от изображаемой эпохи не обширным промежутком во времени, не столетиями (как у Вальтера Скотта); он идет по горячим следам событий, имеющих историческую значимость. А судьбы «частных» людей тесно с этими событиями переплетены.
Конечно, Хемингуэй меньше всего хотел дать готовые ответы на мучительные, сложные вопросы, выдвинутые испанской войной. Заслуга его была в том, что он их ставил. Роман не мыслился как беллетризированный исторический документ. Честный художник, Хемингуэй избегал и прямолинейной пропагандистской установки, чего не желали учитывать некоторые критики, остро атаковавшие Хемингуэя после выхода романа.