«День сумрачный и несколько мучительный», — начало записи от 28 августа.
«День тяжелый и весьма мучительный», — записывает Че 29 августа. Люди изнывают от нестерпимой жажды.
Запись от 30 августа: «Положение становилось невыносимым: люди падали в обморок, Мигель и Дарио пили мочу, то же делал и Чино, с печальными последствиями — расстройством желудка и болевыми схватками. Урбано, Бенигно и Хулио спустились на дно ущелья и там нашли воду. Мне сказали, что мулы не могут спуститься, и я решил остаться с Ньято, но Инти принес нам воды, и мы остались втроем есть кобылу (ту самую, которую ранил Че. — Авт.). Рация осталась в ущелье, и мы не смогли прослушать новости».
Этот месяц был и наименее удачным в отношении военных действий. В единственной стычке с противником партизаны ранили только одного солдата.
Месяц закончился, следует подытожить результаты, дать оценку положения. Че это делает, как всегда, с поразительной четкостью и правдивостью:
«Это был, безусловно, самый тяжелый месяц, который мы пережили с того момента, как начали вооруженные действия. Обнаружение армией всех наших тайников с документами и медикаментами явилось для нас очень тяжелым ударом, особенно с психологической точки зрения. Потеря двух бойцов и последовавшие за этим трудные периоды, во время которых мы держались только за счет конины, деморализовали людей. Дело дошло до того, что Камба ставит вопрос об уходе из отряда… Отрицательно сказывается на моральном духе бойцов и отсутствие контактов с Хоакином, а также тот факт, что пленные из его отряда выдали армии все, что знали. Моя болезнь также посеяла среди многих неуверенность, и все это сказалось на единственном нашем бое, в котором мы могли нанести армии серьезные потери, но только ранили одного солдата. С другой стороны, трудные переходы по горам без воды выявили некоторые отрицательные человеческие черты у бойцов.
Наиболее важные элементы положения:
1. Мы по-прежнему лишены каких бы то ни было контактов и не имеем надежды установить их в ближайшем будущем.
2. Крестьяне по-прежнему не присоединяются к нам — это естественно, принимая во внимание тот факт, что в последнее время мы мало встречались с ними.
3. В отряде наблюдается упадок духа, но, надеюсь, это временное явление.
4. Армия не действует более эффективно и напористо.
Мы переживаем момент упадка нашего боевого духа.
Легенда о партизанах также тускнеет. Наиболее важные задачи — те же, что и в прошлом месяце: восстановить контакты, увеличить свои ряды за счет новых бойцов, обеспечить себя лекарствами и оружием.
Надо указать, что Нити и Коко все более проявляют себя как твердые и боевые революционные руководители».
Когда Че писал эти строчки, в нескольких десятках километров от его отряда, недалеко от главного лагеря, на реке Рио-Гранде, Хоакин и его бойцы вели последний смертный бой с окружившими их боливийскими солдатами.
После того как Че расстался с ним, Хоакин и его люди кружили в районе главного лагеря в ожидании возвращения своего командира. Положение группы Хоакина было не из легких. В ней, напомним, было четверо больных, в их числе Таня и Мойсес Гевара. Правда, были и три врача — кубинец Маркос, перуанец Негро и боливиец Эрнесто, но не было лекарств, и они мало чем могли облегчить участь своих пациентов. В тяжелом состоянии находился и боливиец Серапио. Он хромал и постоянно отставал от отряда. Другой проблемой являлись четыре боливийца: Пако, Пэпе, Чинголо и Эусебио, которых Че лишил за трусость звания партизан и за которыми нужен был глаз да глаз, ибо их дезертирство позволило бы противнику получить ценную информацию об отряде.
Почувствовав, что группа Хоакина менее многочисленна, чем отряд Че, боливийские власти решили в первую очередь расправиться с нею. Был разработан план окружения и ликвидации группы под названием «Синтия» — в честь дочери генерала Баррьентоса. Кроме войск, которыми командовали полковники Л. Роке Теран и X. Сентено Анайя, на преследование Хоакина и его людей были брошены войска четвертой и восьмой дивизий, авиация, постоянно наблюдавшая и бомбившая местность, по которой передвигались партизаны.
23 мая дезертирует боливиец Пэпе, он сдается в плен и рассказывает все, что знает о партизанах, однако это не спасает его от смерти. Разъяренные солдаты убивают дезертира.
4 июня в перестрелке с противником гибнут кубинец Маркос (майор Антонио Санчес Диас) и боливиец Виктор (Касильдо Кондори Варгас). В середине июля Хоакин теряет еще одного бойца, боливийца Серапио, подлинная фамилия которого до сих пор не установлена.
Месяц спустя при новой стычке с войсками боливийцы Эусебио и Чинголо дезертируют и переходят к противнику. Оба предателя сообщают властям все, что знают: месторасположение тайников, подробно информируют о состоянии бойцов Хоакина, находившихся на пределе своих сил, истощенных голодом и измотанных болезнями.
Войска усиливают преследование, хотя и действуют крайне медленно и нерешительно, по-видимому, из-за некомпетентности своих командиров или опасаясь наткнуться на другие партизанские отряды, возможно притаившиеся в этом районе, или намеренно, с целью выудить у американских покровителей побольше долларов на борьбу с партизанами.
Как бы там ни было, 9 августа в очередном столкновении с войсками, которые, пользуясь услугами проводников из местных крестьян, вновь напали на след отряда, гибнет от армейской пули 26-летний боливиец Педро (Антонио Фернандес), один из руководителей комсомола Боливии.
Теперь в группе Хоакина всего 10 человек, включая его самого и Таню. Они полностью изолированы, обложены со всех сторон противником, без еды, без лекарств. Но сдаваться не думают. Они все еще надеются встретиться с Че.
30 августа отряд Хоакина вышел к реке Рио-Гранде, к месту, где стояла хижина крестьянина Онорато Рохаса, того самого, с которым встретился Че во время своего тренировочного похода. Уже тогда Че назвал Рохаса «Потенциально опасным».
Тем не менее, познакомившись с ним поближе, партизаны стали пользоваться его услугами. Рохас был обременен большой семьей: у него было восемь детей. Жил он убого, в нищете, как и все крестьяне этой зоны. В 1963 году Рохас забил быка местного помещика, чтобы накормить детей, за что просидел 6 месяцев в тюрьме. Так что у него никаких оснований для любви к властям не имелось, и он действительно в течение некоторого времени по поручению партизан покупал им продукты, одежду и лекарства в городке Вальегранде. В июне 1967 года его вместе с другими 40 крестьянами арестовали и увезли в Вальегранде. Специальная команда по борьбе с партизанами подвергла арестованных допросам и пыткам. Особое внимание уделили Рохасу: его били палками, пытали электричеством. Но Рохас не вымолвил лишнего слова, на этот раз он выстоял. Его освободили, продолжая внимательно следить за каждым его шагом. Более того, армия учредила около его хижины военный пост и даже построила бараки для солдат. Некоторое время спустя полиция вновь арестовывает Рохаса. Его увозят в Санта-Крус, где крестьянина допрашивает опытный агент ЦРУ Ирвинг Росс. Он не истязает Рохаса, а делает ему предложение: «Помоги нам захватить партизан и получишь 3 тысячи долларов, кроме того, мы перевезем тебя и всю твою семью в Соединенные Штаты, дадим тебе землю, и будешь жить там как богач». Рохас, как в свое время Эутимио Герра на Сьерра-Маэстре, устоял перед пытками, но не перед соблазном превратиться в богача: он дал согласие сотрудничать с Россом. Теперь оставалось только ждать, когда партизаны выйдут на связь с предателем. Чтобы облегчить задачу, армия убрала солдат с поста, расположенного по соседству с его хижиной.
Путь партизанского отряда Че в Боливии.
За несколько часов до того, как Хоакин и его бойцы подошли к хижине Рохаса, туда явился санитар Фаустино Гарсия в сопровождении солдата Фиделя Pea. Зачем они явились к Рохасу? По-видимому, получить сведения о партизанах. Пока Гарсия беседовал с Рохасом, солдат Pea пошел поохотиться.
Именно в этот момент к хижине подошли партизаны. Почуяв неладное, Гарсия бросился на койку, покрыл себя лохмотьями и приказал Рохасу выдать его за больного пеона.