*мина — 1 мина = 1000 драхм (стоимость дома в Афинах)
* палестра — (греч. Παλαίστρα) — частная гимнастическая школа в Древней Греции, где занимались мальчики с 12 до 16 лет (на острове Самос была палестра для взрослых мужчин). В общем смысле, слово Палестра может употребляться как синоним учреждения, в котором молодые люди обучаются различным видам спорта.
Главным упражнением была борьба (Πάλη). Кроме того, программа обучения в палестре включала бег, прыжки, метание копья и диска (так называемая система пятиборья), гимнастические упражнения, плавание. Мальчиков также учили красивой походке, давали внешнюю выправку и манеры.
* Священный отряд из Фив (др.-греч. Ιερός Λόχος τών Θηβών) — отборный отряд числом в 300 граждан древнегреческого города Фивы, прославившийся доблестью в IV в. до н. э. Отряд состоял из 150 пар любовников. Мысль о том, что армия, составленная из любовников, была бы непобедима, поскольку возлюбленный устыдится струсить на глазах любящего, а любящий предпочтёт смерть оставлению возлюбленного на произвол судьбы — высказывается Федром в «Пире» Платона и, следовательно, не была чем-то необычным для IV в. до н. э. даже в более строгих к гомосексуальным связям Афинах.
* Эроменос — любимый, эрастес — любящий.
========== Глава 2 ==========
Дверь впечатляла. Сначала Кассандру даже показалось, что она целиком отлита из золота — под солнечными лучами её блеск так резал глаза, что приходилось жмуриться. По сравнению с деревянной дверью отцовского дома эта была невиданно роскошной. Однако, приглядевшись внимательнее, Кассандр понял, что украшена дверь не золотом, а начищенной до блеска бронзой, но и это поразило не привыкшего к богатству юношу.
Отвернувшись от двери, он оглядел самого себя — вспотевшего и запыленного, и скривился — сложно придумать что-то более неуместное, словно старые сандалы на алтаре храма! Острое желание развернуться и уйти буквально захлестнуло Кассандра, он даже шаг назад сделал, но тут же одернул себя. Нельзя. Пути назад нет. Отец вряд ли обрадуется, увидев его, а о мачехе и говорить нечего. Они, скорее всего, уже успели поделить деньги, которые прислал Рес. Кассандр тяжело вздохнул, заставил себя шагнуть вперед и взяться за дверной молоток. Зачем оттягивать неизбежное?
Дверь открылась почти сразу, Кассандру показалось, что даже звук от ударов еще не растаял в жарком воздухе гекатомбейона*. Из дверного проема пахнуло прохладой, а на паренька внимательно уставился мальчишка-раб:
— Хайре, — поздоровался тот и замолчал, вопросительно глядя на гостя в ожидании ответа и пояснений.
— Хайре, я Кассандр, господин Рес ждет меня.
— Знаю, — кивнул раб, — пойдем, я провожу тебя.
Следуя за мальчиком, Кассандр смотрел не столько под ноги, сколько по сторонам, всё сильнее изумляясь и не пытаясь скрыть восхищение увиденным. Жилище Реса недаром находилось в самом аристократическом из всех демов — Гипий Колоносе. Это был настоящий мраморный дворец, не имеющий ничего общего с домом, в котором вырос Кассандр. Даже пол, по которому ступал юноша, оказался не глиняным, а мозаичным, стены украшали фрески, рассмотреть которые внимательнее он не успел, но почувствовать себя совсем чужим в этой роскоши времени хватило.
Шагая за рабом, Кассандр с горечью отметил, что и хитон черноволосого мальчишки выглядит лучше, чем его собственный. И точно так же не ускользнули от внимания Кассандра многочисленные статуи богов, атлетов и просто каких-то эфебов, то и дело попадавшиеся на глаза. Статуй было так много, что дом становился похожим на храм, только вот какого из богов?
— Господин там, — сообщил раб, указывая Кассандру на дверной проем, ведущий в сад, — он беседует с гостем около фонтана, видишь?
Юноша кивнул, давая понять, что видит. И действительно — под сенью огромных олив и платанов находился фонтан, на мраморном бортике которого сидели и о чем-то разговаривали двое мужчин. Один из них был уже стариком — лысая голова и белоснежная борода говорили о том, что свидание с Хароном для него не за горами, второй оказался моложе, но и в его черных густых кудрях и короткой бороде щедро серебрилась седина, тело прикрывали изящные складки длинных одежд, а лицо показалось Кассандру смутно знакомым.
— Это и есть твой господин? — спросил он у раба, указывая кивком на чернобородого.
— Да, — отозвался мальчишка, — идем же!
С каждым шагом Кассандр всё сильнее ощущал прохладу, так отличающуюся от жаркой духоты улиц. Тут у фонтана даже дышалось легко, а сам он изображал обнаженного Ганимеда, держащего в руках амфору, из горлышка которой вместо вина текла вода. Сам виночерпий Зевса выглядел настолько живым, что казалось, вот-вот шагнет через борт и скроется в темной зелени можжевельника.
Кроме Ганимеда стояли тут и другие статуи, но кого — Кассандр понять не мог, да и не это было сейчас главным. Всё его внимание привлёк Рес, который прервал разговор и смотрел на гостя внимательными черными глазами.
— Господин, я привёл его, — сообщил раб, подводя Кассандра ближе.
— Хайре, — тут же прозвучало негромко и суховато, а взгляд из внимательно-изучающего превратился в ощупывающий, юноша отвел глаза и пробормотал ответное:
— Хайре.
— Как я понимаю, это и есть тот Ганимед, о котором ты столько говорил мне? — послышался низкий голос лысого.
— Да, Мелон, — губы Реса чуть тронула улыбка, он подошел к гостю и приподнял его голову за подбородок, заставляя Кассандра посмотреть себе в глаза, — и разве был я не прав?
— Клянусь водами Стикса, прав! — теперь и седобородый изучал юношу не менее внимательно и оценивающе. — Когда ты представишь его?
— На ближайшем симпозиуме, — пальцы Реса скользнули по щеке Кассандра, коснулись волос, — для начала его нужно отмыть, негоже такой красоте покрываться пылью! Думаю, моего воспитанника ожидает ошеломляющий успех, Мелон.
— Разве может быть иначе? Мне и сейчас кажется, что я вижу перед собой виночерпия Зевса, — старик одобрительно кивал в такт своим же словам. — И где ты отыскал его?
— Я разве не говорил? — Рес запустил руку в волосы юноши, чтобы лично оценить шелковистость светлых прядей. — С отцом Кассандра — Эвмелом, мы знакомы добрых двадцать лет. Когда-то он тоже входил в Совет, но… боги сочли, что были достаточно милостивы к нему, подарив такого сына, и лишили жены, потом — не очень заладилось хозяйство, так ведь, Кассандр?
— Да, господин, — глядя в глаза воспитателя, негромко ответил тот.
— Учитель, — мягко поправил Рес, отступая на шаг, но продолжая любоваться юношей, — именно так следует тебе звать меня, запомнил?
— Да… учитель, — послушно повторил Кассандр, вспоминая отцовские наставления о том, как ему следует вести себя в доме покровителя, и что будет, если тот останется недоволен воспитанником.
— Тебе не стоит бояться меня, — добавил Рес, — разве боялся ты своего отца?
— Нет, — ответил Кассандр, продолжая ощущать, на себе внимательные взгляды.
— Теперь я буду заботиться о тебе так, как делал это он. Я научу тебя всему, что положено знать гражданину, познакомлю с людьми, которые помогут тебе занять достойное место в обществе. Ты должен во всем доверять мне, Кассандр. Я дал слово твоему отцу, что сделаю для тебя всё возможное, и сдержу его. А начать стоит с… омовения, — мужчина снова улыбнулся и перевел взгляд на раба: — Идей, проводи моего гостя в купальню, потом покажешь Кассандру его комнату.
— Да, господин, — склонил голову мальчишка и поманил юношу за собой. Уже уходя, они услышали, как Рес сказал, обращаясь к своему собеседнику: — Мелон, пришли ко мне Алкиноя, пусть принимается за работу.
— О, думаю, в этот раз он не заставит тебя ждать так долго! — послышалось в ответ, и Кассандр спросил у мальчишки, когда они покинули сад и направились вглубь дома: