Выбрать главу

Сотрудники госбезопасности закуривают и угощают сигаретой и Инге, хотя она не просит об этом. Агенты ведут себя так, словно все происходящее находится в порядке вещей и не требует никаких объяснений. Они обсуждают фильм, который идет на этой неделе, хвалят игру актрисы, исполняющей главную роль. Инге кажется, что они на что-то намекают, говорят шифрованными фразами, но на самом деле это всего лишь обычная болтовня для того, чтобы скоротать время. Если подопечная пытается встать, то чья-либо рука сразу осаждает ее, и она остается сидеть, задавая вопросы, на которые никто не собирается отвечать.

Внезапно раздается стук в дверь. В замке снова поворачивается ключ, и в магазин заходит какой-то мужчина с растерянным лицом. Его лоб покрыт бисеринками пота, в глазах читается неуверенность – туда ли он вообще попал? Инге встает, и на сей раз ей никто не препятствует.

Кто это такой? Лицо мужчины ей чем-то знакомо, хотя годы сильно изменили его. Где она его видела?

Уже немолодой, но стройный и жилистый человек прокашливается и произносит:

– Ну вот.

Что «ну вот»? Что здесь происходит? Ему никто не отвечает. Может, это палач?

– Значит, я забираю госпожу Шульц.

Этот человек с бесцветным голосом не похож на сотрудника Штази, хотя по большому счету ничего нельзя утверждать. Какие конкретные приметы имеют сотрудники Штази? Мужчина поворачивается. Почему на его лице написаны растерянность и смятение?

– Госпожа Инге Шульц?

– Да…

– Пожалуйста, пройдемте со мной.

Откуда-то она знает этого человека и напрягает память, чтобы вспомнить откуда?

Инге делает несколько шагов в его сторону, и три соглядатая из Штази относятся к этому благосклонно. Они совершенно не возражают. Мужчина протягивает руку, но Инге не отвечает на этот дружественный жест, и рука мужчины повисает в воздухе.

– Госпожа Шульц, я приехал за вами. Пожалуйста, следуйте за мной. Вы можете мне доверять.

Я не знал, что говорить. Каждую секунду я ожидал, что случится нечто непредвиденное, что вся эта хрупкая зыбкость момента разрушится и полетит в тартарары. Наверное, я должен был твердо сказать себе: я – Александр фон Брюккен, и никто не может причинить мне вреда, иначе между нашими государствами разразится война. Но что я должен говорить Софи? Я видел, что она напугана до смерти. И тем не менее благоразумнее было не вываливать ей сразу всю правду. Хотя, честно говоря, я и сам не знал, какую именно правду выбрать. Очевидно, она уже приняла на грудь: ее ноги неуверенно заплетались, однако голова оставалась ясной.

Я посадил ее на переднее сиденье моей машины. Автомобиль стоял в тесном гараже на территории магазина. На улице уже стемнело.

– Послушай, – сказал я, – ты должна мне верить. Ты помнишь меня?

Инге уже припомнила его, однако не признается в этом и медленно качает головой. Этот Борис, таксист – оказывается, агент Штази! Как грустно. Она понимает, что на карту поставлено все. К чему лицемерие? К чему пустая болтовня?

Она не ответила мне. Ее лицо – сама меланхолия, музыка, в которой перекликаются ноты ожидания, страха, надежды, разочарования, всего сразу, и эта музыка слышна лишь мне одному. Сначала я не хотел говорить, не хотел произносить ни слова, чтобы не нарушить немое звучание этой печальной симфонии. Но через какое-то время я понял, что обязан что-то сказать, все равно что. Нет, не все равно. Абсолютно не все равно.

– Слушай меня внимательно. Мы с тобой покидаем этот город и едем на Запад. К сожалению, те бе нельзя сидеть рядом со мной. Никто не должен тебя видеть. Можно тебя попросить устроиться в багажнике? Понимаю, там тесновато, но поверь, это совсем ненадолго. Как только мы выедем за пределы Лейпцига, ты снова сядешь вперед, как сейчас. Ну как, потерпишь?

– Я должна ехать в багажнике?

– Только пятнадцать минут. Пожалуйста!

Перед полураскрытыми воротами гаража стояли трое людей из Штази. Засунув руки в карманы, они с интересом наблюдали за нами. У меня не было права на ошибку.

– Мне придется лезть в багажник?!

– Да, да, Софи, я прошу тебя это сделать.

– Но я не хочу!

– Я прекрасно тебя понимаю. Но тем не менее – лезь! Это пойдет тебе только на пользу. Только на пользу!

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я с трудом сдерживался, чтобы не заплакать.

Софи огляделась, словно дикий зверь, который ищет лазейку, чтобы убежать из клетки. В конце концов она все же улеглась в багажник, с таким видом, словно прощается с миром.