— Боже! — Вновь приуныл Каблуков и добавил: — И как же они тут?
— Нормально, но ты, по–моему, хотел узнать, что будет дальше?
— Да! — ответствовал Каблуков и приготовился слушать.
— Что же, — сказал Абеляр, — задачка не из простых… Задачка действительно получалась не из простых. По словам Абеляра, случаи, подобные тому, что произошел с Каблуковым, в реальной жизни встречаются редко. Ну, бывало, конечно, чтобы женщина–ведьма или даже демон–суккуб охмуряли мужчин в каких–то своих неприглядных целях, но тогда просто звали священника да изгоняли нечистую силу. Тут все сложнее. А именно: непонятно, ради чего Виктория Николаевна наслала на Каблукова эту самую порчу, которую на медицинском, да и не только медицинском, языке называют увесистым и суровым словом «импотенция» (Каблуков даже закашлялся, когда Абеляр, будто издеваясь над ним, акцентируя каждую букву, произнес, выделяя согласные: им–м–п-п–о–т-т–е–н-н–ц–ц-и-я). Впрочем, ответ тут может быть и довольно простым: сия женщина отчаянно влюбилась в Каблукова и, зная отнюдь не целомудренный характер последнего, сделала свой наговор (или заговор, кому что больше нравится) так, что пока Джон Иванович не окажется именно с Викторией Николаевной, сей недуг будет его преследовать. Говоря же проще, ни на одну другую женщину у него не встанет, я понятно объясняю? — спросил сытый и отчего–то очень довольный собой Абеляр. — Понятно, понятно, — мрачно изрек Каблуков и добавил: — Продолжай.
Что же, Абеляр продолжил. Ответить, отчего именно Каблуков вызвал в Виктории Николаевне такую страсть, он, Абеляр, конечно, не может, да и не это сейчас главное. Главное — что им делать. Тут есть два пути. Или попытаться снять чары, что, надо прямо сказать, чрезвычайно сложно, сам Абеляр, к примеру, не обладает такими возможностями, но помочь им в этом способен один человек, который живет рядом с этим городом, вот только про него Абеляр скажет Каблукову чуть позже, когда тот подумает и решит, что же ему все–таки надо. И есть второй путь. Если Каблуков чувствует, что Виктория Николаевна интересна ему как женщина, то они должны отыскать ее, и тогда проблема исчезнет сама собой. Только отыскать ее тоже нелегко, точнее же говоря, так же нелегко, как и снять чары самим. Ну, что скажете на это, Джон Иванович?
А что мог сказать Джон Иванович? Он задумался, он встал с кресла и стал ходить кругами по комнате. Виктория страшила его, сейчас он хорошо понимал, что если она и впрямь любит (или влюбилась, что, в общем–то, не одно и то же, хотя есть ли смысл это разъяснять?) так сильно, что умудрилась заколдовать его половую силу, то жизнь с этой женщиной будет не столь проста и безмятежна, как, к примеру, с той же самой Лизаветой или любой из тех каблуковских подруг, что беспечными мотыльками пролетели сквозь его судьбу. И лучше, чтобы никакой Виктории Николаевны в его жизни не было, а вновь была яхта и добрая и милая Лизавета рядышком, такая теплая, влажная и сладкая Лизавета, зачем мне неведомое, думал думал грустный Каблуков, этот маг и мистик, этот вырождающийся квартерон, если воспольэоваться его собственным самоопределением. Да если бы он мог вновь почувствовать свою мужскую силу, вновь ощутить свой прибор твердым и вздыбленным, то он бы вернул Лизавету и уехал с ней хоть куда, хоть на Сейшельские или там Маркизовы острова, хоть на остров Бора — Бора, он даже согласился бы на предложение Зюзевякина о его, Каблукова, вхождении в зюзевякинское дело, он перестал бы бездельничать и начал бы помогать своему будущему тестю загребать новые миллионы, хоть в рублях, хоть в свободно конвертируемой валюте, так что зачем ему эта неведомая женщина, благодаря которой он оказался сейчас черт знает где и сидит вот с бывшим единорогом, а ныне благородным милордом (сэром, господином, эсквайром, монсеньером) Абеляром в небольшой комнатенке, где и покурить–то нечего, нет, думал, воодушевляясь все больше и больше, Каблуков, надо снимать чары, не надо мне этой безумной любви… — А ты уверен! — переспросил его Абеляр, — Нет, — отчего–то очень быстро ответил Каблуков, а потом разъяснил: — Знаешь, я никогда и ни в чем не бываю уверен, но сейчас мне кажется…