Он вновь отошел к дверям и, дернув за шнур, затянул стекла шелковыми занавесками красного цвета. Кремовый палас на полу обрел розоватый оттенок.
Айвен покосился на пустой туалетный столик, потом на Данни и спросил:
— У тебя есть крем или гель?
От его васильковых глаз у нее перехватило дух.
— На полочке в ванной стоит флакон с детским туалетным маслом, — едва слышно пролепетала она.
— Превосходно! — воскликнул он и, сходив за флаконом, отлил немного его содержимого себе на ладонь. Затем он стал не спеша растирать масло между ладонями, согревая его.
Глядя на его длинные сильные пальцы, Данни живо представила, какие чудеса они могут сотворить с ее телом.
Айвен начал массировать ей плечи, она застонала.
— Тебе хорошо? — спросил он, наклонившись к ее уху.
Данни задрожала.
— Очень, — прошептала она. — Никогда не думала, что массаж вызывает такие чудесные ощущения.
— Большинство людей осознает это, лишь разок испытав на себе, — удовлетворенно заметил Айвен, нажимая большими пальцами на мышцы вдоль позвоночника. — Подними, пожалуйста, волосы, я помассирую шею!
Данни стянула на затылке волосы и сжала их в кулаке, прижавшись щекой к подушке. Веки ее отяжелели, во всем теле ощущалась теплая тяжесть, она все глубже вдавливалась в матрац. Напряженность исчезла, хотя она накапливалась месяцами. Недостаток денег, усталость, проблемы с Тэмом вконец истрепали ей нервы. Данни блаженно потянулась и целиком вверила себя рукам Айвена.
Внезапно она почувствовала жар в промежности.
Айвен продолжал массировать ей шею и мышцы между лопатками.
Благодатное тепло растеклось по всему ее телу, под лобком началась пульсация. Ничего подобного от одного лишь прикосновения мужских пальцев к ее эрогенным зонам Данни раньше не испытывала. Она затрепетала, пораженная неожиданным эффектом массажа.
Вожделение стремительно распространилось по всем клеточкам организма. По стенкам влагалища потекли соки, наружные половые губы раскрылись, и клитор уперся в махровое полотенце. Ритмично подрагивая, он начал разбухать.
Данни стала пунцовой от стыда. Ведь еще несколько минут назад она сомневалась в благородстве намерений Айвена, когда он вызвался сделать ей легкий массаж. А сейчас ее тело словно плавилось под его умелыми сильными руками. Айвен вел себя как джентльмен, не позволял себе грубых выходок. Она же превратилась в похотливую самку. Какой позор и стыд!
С каждой минутой тело Данни становилось все горячее, во влагалище пылал пожар, а характерный запах половых желез не оставлял сомнений в характере ее желания.
— Айвен, хватит! — грудным голосом сказала она, пытаясь сесть на кровати.
— Чепуха! — Он плотнее прижал ее к матрацу. — Мне нужно еще помассировать тебе руки.
— Нет, не надо, с ними все в порядке! — настойчиво повторила Данни, изнемогая от похоти.
Айвен удивился, но убрал руки с ее спины. Данни села и спустила с кровати ноги.
— Что случилось? — спросил Айвен, недоуменно глядя на ее пунцовое лицо.
— До ужина осталось мало времени, я не хочу опаздывать, — отводя взгляд, прохрипела Данни.
— Но сейчас только без пяти минут семь! Ладно, как тебе угодно. — Пожав плечами, он встал и отнес флакон с маслом в ванную.
— Тогда я, пожалуй, пойду, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу.
— Хорошо, увидимся позже, — кивнула Данни, закусив губу.
Айвен отдернул занавески и, улыбнувшись ей на прощание, выскользнул за стеклянную дверь, прикрыв ее за собой.
Данни чувствовала себя виноватой перед этим добрым белокурым великаном. И его улыбающееся лицо еще долго стояло перед ее затуманенными глазами. Рука Данни потянулась к промежности…
До ужина оставалось несколько минут, когда Данни, к своему ужасу, сообразила, что не знает, где находится так называемая большая гостиная. Она постучала в парадную дверь дома, однако ей не открыли. Подождав немного, Данни еще сильнее разнервничалась, обежала вокруг дома, смотря по пути во все окна, подумала и заглянула в кухню, встав у приоткрытой двери черного хода. Две молодые женщины, чрезвычайно похожие одна на другую, шинковали на кухонном столе помидоры и красные перцы. Длинные, до плеч, волосы кухарок были ярко-рыжего цвета. Они обернулись, и та, что стояла ближе к двери, с улыбкой спросила: