— Здравствуй, — услышала Лили знакомый голос и улыбнулась, еще даже не подняв к нему голову.
— Здравствуй, Синглаф, — глаза ее светились теплом, когда она посмотрела на него.
— Я почти не поверил Марку, — прошептал он, всматриваясь в нее, — не поверил, что он смог сотворить подобное чудо, что ты смогла.
— Что он сказал тебе? — усмехнулась Лили.
— Что тебе лучше. Настолько, что я могу навестить тебя без боли.
— И как? — Лили улыбалась ему, зная, что боли нет, и зная, что с ней все хорошо. Просто хорошо, и не важно, есть ли рядом кто-то или нет никого.
— В тебе не было такого покоя даже после кокона, — заметил Синглаф.
— Да, потому что он не был моим выбором, — ответила Лили, усаживаясь на землю и обхватывая колени. — А теперь то, что я есть — это мой выбор.
— Ты говоришь те же сумасшедшие вещи, что когда-то говорил мне Марк. Но я не понимаю их. Это он научил тебя?
Лили засмеялась, глядя на Синглафа, который так и не решился приблизиться к ней, словно не понимал до конца, чем она стала.
— Нет, он помог мне, но научить этому невозможно. В этом и заключен смысл человеческой жизни — в выборе.
— Я видел выбравших зло, и выбравших свет, но ни один из них не был похож на тебя, — заметил Синглаф, приближаясь к ней.
— Выбрать нужно себя, — произнесла Лили. — Выбирая свет или тьму, ты оставляешь свою суть одинокой, а так никогда не познать настоящего мира.
— Ты говоришь загадками.
— Это не загадка, Синглаф. Тебе не надо было выбирать, ты един со своей сутью, и ничто в тебе не закрывает ее от тебя. Человеческая жизнь — все равно что блуждание в потемках, когда ты не знаешь ни цели, ни средства. Только знаешь, что есть нечто, таящее в себе все. Даже не знаешь, а чувствуешь. И найти это нечто — невыносимо сложно и несравнимо ценно.
— Ты больше не сожалеешь по аду?
— Сожалею. Но прошлое уже свершилось — я ничего с ним не могу поделать.
— А будущее?
— Будущее — свершится, и я тоже ничего с ним не поделаю.
— Так что же остается?
— Настоящее, — улыбнулась Лили. — Песчаная крупица, которую я держу в руках.
Синглаф помолчал, задумчиво глядя на ее руки.
— Ты вернешься на небеса? — спросил он.
— Нет, — покачала головой Лили. — Настоящее сейчас разворачивается в аду. Я не знаю, что удалось сделать твоему посланнику, но я сделаю то, что могу.
— Ты снова спустишься вниз? — в голосе Синглафа разлилось явно ощутимое разочарование и тревога. Новость поразила его, заставив пропустить мимо ушей все остальное.
— Я не потеряю себя, — утешила его Лили, — потому что больше ничего не осталось, — она обвела рукой пустыню.
— Марк при жизни никогда не был в пустыне, — заметил Синглаф.
— Он был в пещерах, наедине со своими мыслями.
— Но ведь в слоях, насколько я слышал… — начал светлейший, но Лили мягко остановила его, коснувшись рукой.
— По своей воле.
Синглаф не отпрянул и накрыл ее ладонь своей.
— Я скучал по тебе, Лили.
— Больше не зовешь меня Икатан? — улыбнулась она.
— Нет, ты не похожа на Икатан. Полагаю, ты всегда была Лили, — ответил он, глядя в ее непостижимые глаза. — Зачем он создал тебя?
— Потому что он творец? — Лили склонилась к наставнику и обняла его. — Прости меня, — прошептала в его спутанные волосы.
— Мне самому есть за что извиняться, — смутился Синглаф, вспоминая свое пьянство.
— Ты прикоснулся к пониманию того, что такое быть человеком.
— Не к лучшей части этого термина, — отозвался он, нехотя отпуская Лили.
— Сожаления не разъедают душу, когда она цела.
— Ты будто солнечный свет, — заметил он, — свет и тепло. Что тебе делать в аду? — его лицо погрустнело.
— Светить, — усмехнулась Лили, — ведь у них нет ни солнца, ни ангелов.