— Грерия, слоев больше нет. Возможно, души бы и свалились демонам на голову, и метались бы потом неприкаянными по всему аду. Только это никому не добавило бы радости.
— Ты лжешь, — бросила Грерия, зло глядя на Лили.
— Ты можешь проверить мои слова, — Лили опустилась на скамью напротив ведьмы.
Грерия молча смотрела на нее, а потом ее губы задрожали:
— Неужели мы опоздали? — и в ее глазах отразилось такое отчаяние, что Лили стало ее жаль.
— Ты не могла ничего поделать. Никто не мог. Любая кровь была бы напрасной.
— Он ненавидит меня, — прошептала вдруг Грерия, уставившись в стол. — Он решил, что я — бессердечная сука, идущая к цели. Для нас тоже все рухнуло, это конец.
— Он так не думает, — не очень уверенно возразила Лили.
— Думает, — зло усмехнулась Грерия, подымая глаза. — Я давила на него, принуждала, лгала — делала все ради того, чтобы он не отступился. И чем больше я нажимала, тем сильнее он сопротивлялся. Мне не нужно было втягивать его во все это. Я… — Грерия вновь безвольно повесила голову.
— С ним все в порядке, он жив, — тихо произнесла Лили, — ты сможешь с ним помириться.
В глазах Грерии блеснуло понимание:
— Вы успели поговорить с Небиросом?
— Да, — сглотнула Лили. Ей по-прежнему тяжело было говорить на эту тему.
— Прости меня, — прошептала Грерия, протянув через стол руку и накрыв ею руку Лили. — Я все порчу.
Это были такие знакомые Лили мотивы, и этот безысходный взгляд, и пустота в глазах Грерии.
— Черта с два! — рявкнула она, перехватывая ладонь ведьмы и сжимая ее. — Слышишь? Ты ни в чем не виновата! Все случилось так только потому, что должно было случиться.
— Я не принадлежу к фаталистам, — безразлично отозвалась Грерия.
— Это не фатализм, — Лили перегнулась через стол, нависнув над Грерией, — это правда.
— Чего ты еще не договорила, летающая на аспиде? — спросила Грерия, уставившись на Лили.
— Это не конец, — глухо произнесла Лили, опускаясь на место. Щеки разгорячились от недавней перепалки, и кожу залил легкий румянец. — Просто все меняется.
— Я не изменилась, — фыркнула Грерия. — Я не вознеслась, у меня не отрос павлиний хвост… и мне больно смотреть на то, что происходит. Я пережила многое, — вздохнула она, — но не думала, что доживу до падения империи.
Лили молчала. Все слова, которые она могла, уже сказала. Но иногда помогало выслушать кого-то, дать ему выговориться.
— Я… я не знаю, как жить дальше. Как ты живешь без него? — глаза ведьмы смотрели с отчаянием.
— Помня о нем, — помолчав, отозвалась Лили.
— Самаэль не вернется, — горестно вздохнула Грерия, — понимаешь? Он не вернется.
— На земле ему ничего не угрожает, — недоуменно посмотрела на нее Лили.
— Он сделает то, что решил, и больше никогда не вернется, — продолжила ведьма, словно не слыша Лили, — потому что ему больше нет здесь места.
Холод пробежал по спине Лили оттого, что она ощутила правду в словах Грерии. Последний его взгляд, брошенный перед уходом, очень напоминал прощание — теперь Лили это поняла с пугающей ясностью.
— Он не должен… — с горечью прошептала девушка, а губы Грерии растянулись в горькой ухмылке:
— Ты только поняла?
— Нет, — Лили резко поднялась со скамьи, с грохотом отодвигая ее в сторону.
— Что ты задумала? — крикнула ей вслед Грерия, но Лили не ответила, бросившись из зала в коридоры.
61
Искрящиеся потоки воздуха подбрасывали смуглое тело и наполняли черные крылья, покрывая их мириадами светящихся частиц. Самаэль перевернулся на спину и смотрел на них, любуясь, и представляя свои крылья вновь сияющими и белыми, как когда-то. Солнце уже не слепило ему глаза, оставшись внизу, и он подымался все выше и выше, надеясь, что скоро белое пламя покроет его полностью и освободит раз и навсегда от всех разочарований и боли. Может, если он будет достаточно быстр и ему повезет, он даже увидит лики ангелов и начал, или лишь вспышки света, если его проклятое зрение не позволит ему ничего рассмотреть. Облака, мягкие и нежные — как давно он не видел их. Его тело смотрелось на их фоне странным и чуждым, но в душе подымались давно забытые удивительные ощущения. Самаэль парил, купаясь в небе и облаках, парил и смеялся, его улыбка была такой же белой, как и небеса.
— Куда летим? — услышал он голос у своего уха, и едва не ушел в нелепый кульбит.
— Чего тебе надо? — не очень любезно отозвался падший. — Я сделал то, что ты хотел.
— Знаю, но что ты забыл здесь?