— Освобожденные души? — пробормотал он, разглядывая фигуры. — Но как?
— Может, Падший одумался? — неуверенно произнес Илиэль и тут же умолк от абсурдности собственного предположения.
— Так много, — Уриэль разговаривал словно сам с собой, не замечая ангелов.
— Может, это что-то наподобие белого флага? — предположил Таната. — Предложение мира?
— Тогда где посланники? — очнулся Уриэль, и парень по привычке пожал плечами, и тут же скривился от боли.
— Мы не в том положении, чтобы предлагать нам мир, — сурово произнес Уриэль. — Мы фактически проиграли, — он бросил короткий взгляд на Петру и тут же отвел глаза.
— Но он этого может не знать, — возразил Таната.
— Да ну? — голос Уриэля сочился скептицизмом. Большинство ангелов придерживались той же точки зрения, но нашлась пара, которая поддержала Танату.
Пока они рассуждали, строя бесплодные догадки, Петра успел подойти к душам, переговорить с ними и уже возвращался назад к своим братьям.
— Что ты узнал? — Уриэль напряженно посмотрел на ангела, не ожидая никаких добрых вестей. Но на лице Петры застыло изумленное выражение, которое не изменилось, даже когда он перевел взгляд на старшего.
— Они освободились сами, — глухо проговорил он.
— Как? — несколько голосов раздалось одновременно.
— Это же невозможно, — проворчал Илиэль.
— Я знаю, что это невозможно, — произнес Петра, — и, тем не менее, это так.
Уриэль отодвинул Петру нетерпеливым жестом и направился к группе спасенных, за ним следом ринулись другие ангелы. Шум их голосов наполнил воздух: невероятность происходящего заставила их забыть о правилах и дисциплине. А души вновь прибывших охотно делились с ними своими переживаниями и свободой, которую они все, как один, считали заслуженной. Каждый из них рассказывал о перенесенных страданиях и осознании своих ошибок, об исправлении и исцелении от зла, закончившемся тем, что они вольны были покинуть место своего недавнего заключения. С сожалением говорили об оставшихся, которые так и не смогли постичь истину, и выражали надежду на то, что скоро их ряды пополнятся новыми свободными людьми.
Уриэль слушал все это и всерьез думал, не спятил ли он. Не лежит ли на дне колодца душ, истекающий кровью от ран и задыхающийся от ядовитых миазмов. Но рядом с ним был его “свет божий”, уставший, побитый и такой же обалдевший, и все окружающее было слишком похоже на правду.
— Что ты думаешь? — спросил он Петру.
— Кроме того, что сплю?
— Кроме.
— Что мир сошел с ума. Так не бывает, — беспомощно посмотрел Петра на людей.
— Ну, а если, то как это могло случиться?
— Лили? — к ним приблизился Рамуэль.
— Лили пала, — произнес Уриэль.
— Не думаю, — покачал головой Рамуэль.
— Где твой меч? — заметил старший.
— Я отдал его ей, — признался ангел, — я не смог бы причинить ей вред, прости.
— Мир действительно сходит с ума, — пробормотал Уриэль.
— А ты бы смог? — глаза Рамуэля вспыхнули.
Спустя какое-то время Уриэль лишь покачал головой.
— Ты думаешь, это она? — спросил он.
— Нет, — Петра снова вмешался в их беседу, — для того, чтобы сотворить подобное чудо, нужна сила всех посланников седьмых небес, если не больше.
— Тогда кто же, Синглаф? — Уриэль был озадачен. Новость была прекрасной, но странно было не понимать, что послужило ее причиной. И кто был тем странным благодетелем, что взял на себя их обязанности, обычно дававшиеся нелегким трудом.
— Едва ли, — сквозь боль и усталость на лице подошедшего Танаты просвечивало счастье. Его не беспокоили мотивы, как старших — он радовался тому, что видел. — Он вряд ли смог бы пойти на такое сразу после того… ну, после того, как, — Таната замялся, — как я его видел.
— Ты так и не сказал, почему так долго искал его, — мягко упрекнул парня Уриэль.
— Ну… понимаете, он был пьян.
— Что?! — казалось, у Уриэля от возмущения встопорщилось каждое перо в крыльях.
Петра и Рамуэль просто обалдело молчали, уставившись на Танату.
— Ну, пьян, я нашел его в баре. Он не держался на ногах. И все говорил мне, что потерял ее, Лили. Как можно было так раскиснуть из-за предательницы, — Таната покраснел и отвел взгляд.
— И ты сказал нам, что она пала, на основании рассказа пьяницы? — Рамуэль едва сдерживал гнев. — Рассказа о каком-то фантастическом звере, который ему привиделся в пьяном бреду? На котором якобы Лили провалилась под землю?!