Слои превратились в обычные земли, по которым они плелись все ниже и ниже.
— Ты был прав, все изменилось, — проговорила Лили, когда они стали устраиваться на ночлег. Песок, ветер, и редкие холмы — Лили теперь уже даже не могла с уверенностью сказать, что это был за слой. — Как мы могли этого не видеть. Нужно как-то предупредить Грерию и… — Она умолкла.
— Самаэль импульсивен, но на нем рано еще ставить крест, — заметил светлый.
— Он едва не убил меня, — возмутилась Лили.
— Да, но он тоже меняется.
— Есть хоть что-то, что остается прежним? — в сердцах произнесла она.
— Да, ты, например, — усмехнулся он, а Лили лишь пожала плечами его очередному дурацкому ответу.
— А что с остальными?
— Тебе стало интересно? Значит, теперь ты веришь мне?
— Нет, но мне не безразлично, — Лили поплотнее завернулась в свою рубашку.
— У тебя же есть одежда — так оденься.
— Рылся в моих вещах?
— Может, я искал лекарства, — уклончиво ответил он.
— Конечно, — Лили вздохнула.
— Оденься.
— Отстань.
— Ты же мерзнешь.
Лили демонстративно дернула на себя сумку, раскрыла ее, и рука застыла над одеждой, не в силах дотронуться до нее. Пальцы, дрожа, коснулись рубашки и развернули ее, медленно, словно в ней хранилась душа любимого. Только в помятой ткани не было уже ничего, она не сберегла даже запах. Лили раскрыла ее, и прижала к себе, укрывшись рубашкой, как одеялом.
Он молчал, и это было странно. Но потом Лили решила, что светлый или заснул или задумался о чем-то, и перестала ломать голову. Странно было находиться с кем-то, кого ты не можешь видеть, но кто может видеть тебя. Однако иногда уединение было настолько необходимо, что можно было притвориться, что она путешествует одна, и его рядом нет. Когда светлый молчал, это было не сложно. Только Лили и светящийся шар. Сердце снова глухо ударилось о ребра и сбилось с ритма. Неужели до конца ее дней, все, что ей останется — это жуткое болезненное воспоминание о собственной беспомощности и безысходность?
— Не плачь, — тихо произнес он, и только тогда Лили поняла, что и правда плачет.
— Я не плачу, — из упрямства отозвалась она, вытирая слезы.
— Почему бы тебе просто не надеть ее сверху? — мягко спроси он.
— Она не моя, — беспомощно проговорила Лили, крепче цепляясь за рубашку.
— Понятно, — он словно решил пощадить ее, зная, что если сейчас станет говорить в привычной манере, ее сил не хватит.
Лили судорожно вдохнула и плотнее укуталась в рубашку.
— Расскажи мне, что случилось с дрегами, — попросила она.
— Они теряют разум, — отозвался он, словно говорил нечто само собой разумеющееся.
— Они обезумели? — Лили подняла на него встревоженный взгляд.
— Нет, просто отупели.
— Еще сильнее?
Он рассмеялся.
— Ты очень странный, ты знаешь это? — не выдержала Лили.
— Ты тоже не подарок, — отозвался он.
— Вот об этом я и говорю, — Лили зевнула. Они слишком много прошли, и ее силы были на исходе. — Я словно в какой-то другой реальности, где все катится ко всем чертям.
— Разве тебе не нравится то, что происходит в слоях?
— Пожалуй, да, — задумавшись, ответила она. — Только мне не нравится, что я ничего не понимаю. Все как-то с ног на голову. Теперь ты говоришь о дрегах. Это же армия. Что будет, если армия превратится в…
— Животных? — подсказал он.
— Животных? Так ты это имел в виду, когда говорил, что они теряют разум? — Лили едва не подскочила.
— Да, это, — он успокаивающе повел рукой, и ей стало почти все равно, что произойдет с дрегами. — Нам надо отдохнуть, — прошептал он, и Лили показалось, что сон ей катастрофически необходим. Веки потяжелели и закрылись сами собой.
Во сне Лили видела крах великой империи, что звалась адом. Слои рушились один за другим, ссыпаясь бесполезным мусором в долину, покрывая пылью и пеплом черные плиты плато, гася лавовые реки. Дом гудел и трещал по швам, преобразуясь в белокаменный дворец с сияющими башнями. Демоны и прочие обитатели с воплями и криками носились по долине, ища прибежища. Неведомые твари покидали долину, а иные менялись прямо на глазах. Дреги, ползущие на четвереньках и уподобившиеся крокодилам, один за другим исчезали в водах озера, поверхность которого больше не украшали чешуйчатые спины. Из земли пробивались побеги растений, а в небе, черном с багровыми всполохами, струился свет. И этот свет говорил с ней голосом ее спутника, полным иронии и сарказма. Он словно насмехался над всей этой безумной картиной, потешался и наслаждался ею. Лили закричала, чтобы развеять наваждение и кричала до тех пор, пока не проснулась под серым небом слоя, в котором они спали.