Беспонтовая про жизнь озадаченность.
Злая на себя особаченность.
Полукровка, дворняжка, беспородина,
Где погладили по шерсти – там и родина.
Не в крапиве ночевать – ну и ладушки,
Остальное же катись к евойной бабушке.
Беспризорница, безделица, бесприданница.
Не достанется тебе, не достанется.
И любовь моя пустая, невсхожая
Пузырится под виниловой кожею.
Всё под горочку с улыбочкой катится,
Всё чернилами плюется, каракатица,
А словечки-паучки расползаются,
То щекотятся, заразы, то кусаются.
Неконнектица, невтемица, нелепица…
Не заводится, не лепится, не лечится…
Дрянной эроплан, или Второй сон МС
По глазам, безграничным, безмерным, бездонным глазам
Стелет дым безобразная осень, свой парковый дым.
Эроплан в атмосфере сквозит, мой дрянной эроплан.
"Не ходи", – мне внушает maman из окна, – "не ходи!
Погляди – вдоль реки бродит стая кошмарных волков,
Погляди – а в реке притаился презлой крокодил,
Им терзать бы тебя бы посредством ужасных клыков,
А ты глупенькая у меня, пропадешь, не ходи".
По кустам, вечно темно-зеленым самшитным кустам
Ветерок шелестит, и промозглый такой ветерок.
Что мне волк-крокодил? У меня есть дрянной эроплан.
В эроплане свирепствует рок, жесткий хардовый рок.
А глаза все глядят, всеобъемлющие глаза.
Очень может быть так, что назад я уже не вернусь.
За спиной нарастают и гаснут волной голоса…
Это, верно, гипноз, и, возможно, я скоро проснусь.
Вдруг мохнатая лапа как символ мужской красоты
Полоснула когтями за тонким дрянным стеклом.
Высоты, ох, хватило бы только бы мне высоты,
Чтоб с улыбкой махнуть алюминиевым блеклым крылом.
Вывози же, корыто дырявое, ну вывози…
Говорила же мама, сиди, вышивай, так ведь нет…
Слышишь, тот, чьи глаза, ты спаси меня, дуру, спаси,
Ты ж там чуть не на бога закончил университет.
И сейчас же, лишь я успеваю такое сказать –
Превращаюсь в змею, ядовитую насмерть змею.
Покажи мне теперь тех, кто рвется меня истязать.
Сохраню я, пожалуй, такую наружность свою.
И взмывает как птица ввысь мой дрянной эроплан.
Да какая там птица – роскошный летучий дракон.
Я сама им капкан.
Я не прячусь с тех пор по углам…
Впрочем, глупый был сон, пренелепейший, доктор, был сон.
Глупый принц
Опускался до донца
Отыскать себе Солнца – ЗАТОНУЛ
Улетел выше крыши
Звали-плакали – слышал – ПОВЕРНУЛ
В спиритическом круге
Встретил старого друга – НЕ УЗНАЛ
Замесил себе тесто
Слепил было невесту – ПОЛОМАЛ
Кулаками чужими
В кровь разбил себе имя – ЗАЖИВАЛ
Назывался красиво
Вышло рвано да криво – НАПЛЕВАЛ
Растерялся по трассе
Расстрелял свое счастье – ОТПЕВАЛ
О стеклянные лица
Разбивался как птица – НАПОВАЛ
Сны дарил и колечки
Проходил сквозь сердечки – НАПРОЛОМ
Через сотню пробился
А в одном заблудился – ПОДЕЛОМ
Выбирался до лета
Стала белого цвета БОРОДА
Солнце ближе не стало
Жить осталось так мало ВОТ БЕДА
Город стрелял в лицо стеклом своих этажей
Целился в спину дюжиной злобных ножей
Чистые свиньи с усмешкой смотрели вслед
Голуби
Желуди
Облики
Окрики
Б Р Е Д
А где-то за тысячу верст
Бог знает в какой стороне
Я ждала его тысячу лет
Бледной тенью маяча в окне
Глупый принц про это не знал…
Мэйд-ин-чайна
Не кради, дружочек у меня шкатулки,
Ты пойми, мой сладкий, всё не так-то просто:
Там живут тихонько (слышишь эти звуки?)
Добрые китайцы крошечного роста.
Бледные созданья, маленькие маги.
Зажигают лампы, говорят стишками,
Мастерят поделки из цветной бумаги,
Ходят осторожно, мелкими шажками.
Отними уж лучше у меня кораллы
И кларнет с тромбоном, даже фортепьяно,
Я совсем не злая, я совсем не Клара,
Да и ты не Карл… Может, только спьяну…
Брось меня у моря – пусть едят акулки,
Хищные касатки или толстый котик,
Но не будь жестоким, не кради шкатулки –
Это мой последний дармовой наркотик.
июнь 1995
vоl. 7
обо мне звезде и об ананасной воде
подай мне ананасовой воды
как ты умеешь – красочно/картинно
я бородой святого валентина
клянусь что мне отныне до звезды
до той с которой междугорода
до той что с неба милому упала
до той что жжёт сильней того напалма
другой уже не будет никогда
не потому чтоб я её того
а потому что мы одно и то же
и друг без друга мы увы не можем
а больше здесь и нету никого
когда повсюду клин куда не кинь
и выбывают игроки из круга
моя звезда одна моя подруга
на их местах восходит как полынь
и ситуация как пень ясна
те кто не с нами те обычно в яме
холодными прозрачными слоями
на петроград наложена весна
сливаясь с окружающей средой
я высыхаю пятнами на сером
но с вновь отформатированным сердцем
я тупо продолжаю быть звездой
куда уж хуже если неглиже
гвоздят навылет реплики из зала
шестнадцать килограммов слёз слизала
в винительном склонившись падеже
и кто я после если не звезда
а пьеса ваша глупая дрянная
молчи уже молчи сама всё знаю
ну где там ананасная вода?
headshot
а если ты спросишь, как у меня дела –
отвечу: так мол и так, всё такое и бла-бла-бла,
остепенилась, осела, дала корешок,
и если не очень подробно, то всё хорошо.
да нет, не скучаю, ну что ты, какая чушь.
который? ах этот… он тоже объелся груш.
стихи? ах, увольте. работа? всё также не волк.
что слушаю? да что попало, то блэк, то фолк.
здоровье? ну в общем, похоже, ещё поживу.
спасибо, ты тоже. и что ты, надолго в москву?
удачно доехать. да точно всё хорошо.
но вдруг ты не слишком спешишь,
пожалуйста,
милый,
headshot.
не
никто за меня не в ответе
я мелкий и злобный зверёк
условно-счастливый билетик
мне в горле встаёт поперёк
была ль мне положена льгота
ну или хотя бы дисконт