– Ну так что, Егор? Сможешь ради меня на такое пойти? – спросила Роза, вызывающе выставив вперед свою манящую грудь.
– Легко! – ответил я. Хотя даже не представлял, как я это буду делать. Меня, как и Вована, интересовало дальнейшее развитие, и в моей голове она уже была в моих страстных объятиях.
– Ну тогда завтра в это время идем все к черному-пречерному дому и посмотрим, какой ты смелый и как сильно меня хочешь.
– Роза, домой! – услышали мы голос ее матери со двора.
Роза тут же засобиралась домой.
– Можно хоть поцелуй авансом? – хорохорясь, спросил я.
– Никаких авансов, либо все сразу, либо ничего, – она зашла в усадьбу, захлопнув за собой железную воротину.
– Всем пока, – раздался ее голос из-за забора.
– Егор, ну ты что, правда собрался в этот дом? – спросил Леха.
– Да. А че такого?
– Как че, хрен его знает, что там, – вмешался Вован.
– Что вы парня отговариваете, завидуете? – вставила Ольга.
– Чего завидовать, вот зачем туда лезть. Розка как придумает что-нибудь, – возмутилась шепотом Светка.
– Ты все-таки подумай, мы поймем все, – с философским видом сказал Вован и добавил с видом знатока. – Если что, выпей водки, прям так, основательно, чтобы отрубиться и спать…
– Никакой водки, все должно быть по-честному, – раздался звонкий голос Розы из-за забора.
– А ты не подслушивай! – сделал ей замечание Вован.
– Я не подслушиваю, я пришла сказать, мама ругается, что вы там галдите!
– Ладно, пошли по домам, поздно уже, – сказала Ольга.
Мы пошли по домам, наши с Ией дома находились в другой стороне улицы, и мы, попрощавшись с остальными, пошли с ней в свою сторону вдоль аллеи с цветущими акациями.
Ия вцепилась в мою руку, так как плохо видела дорогу, и долго непривычно для нее молчала.
– Не ходи туда, вот не стоит она того. Розке ведь плевать на тебя и что с тобой будет, про этот дом что только ни рассказывают.
– Да что вы все прям. Все детские сказки, ничего страшного не произойдет, просто дом, просто необычно для наших мест, из камня, и там никто много лет не живет, потому и почернел весь от плесени.
– Кажется, в детстве я слышала, проходя мимо него, что там кто-то кричал…
– Вот и всем так: все кажется и всем в детстве. Вон детвора мелкая на днях тоже болтала, что кто-то из ихних друзей видел, как ставни сами открылись и из его окон заплаканная девушка выглядывала.
– А ты правда Розку хочешь? – неожиданно переключив тему, спросила Катя.
– Вот что спрашиваешь, конечно, хочу, сама ведь знаешь, как я по ней с девятого класса сохну.
– Хотеть и любить не одно и то же, – сердито возразила Ия, но потом, уже смягчив тон, тут же добавила. – Между прочим, сперва любят, а потом хотят.
– Видимо, люблю, потому и хочу, наверное, иначе не хотел бы.
– А если б у тебя с другой это случилось, ты Розку так же хотел?
– Что это? – я посмотрел на Ию, и даже в темноте было видно, что она покраснела то ли от запаха цветущих акаций, то ли от своих вопросов.
– Егор, не мучай, ведь знаешь, о чем я.
– Знаю, но я не думал как-то об этом так глубоко.
Я проводил Ию и, придя домой, когда уже все спали, перекусив остывшим ужином, завалился на диван.
Черный-черный дом – так мы его называли. Какие только страшные истории мы ни придумывали про него. Самая распространенная, что если в нем переночевать, то можно либо исчезнуть, либо в лучшем случае сойти с ума. Мы в старших классах даже пытались в него залезть, но дверь и ставни всегда были плотно закрыты. Да и никто их открытыми не видел. Я пытался подумать о том, какой инструмент мне взять с собой, чтобы отрыть дверь, но образы обнаженной Розы уносили меня совершенно в другую сторону.
Проснулся я уже к обеду, мать с отцом ушли на работу.
Не успел я позавтракать по обыкновению в час дня, как появилась Ия.
– Ты куда такая нарядная?
– Да никуда, просто так. Лето, а я все в одном и том же. Вот решила платье новое надеть.
Она крутанулась, и подол воздухом взлетел выше приличного. Я сделал вид, что ничего не заметил.
– Тебя нравится?
– Нормально, – ответил я, садясь на диван.
Я открыл газету и пытался найти в программе телепередач что-нибудь стоящее.
Ия вырвала газету и села мне на колени, я не успел одуматься, как она буквально впилась своими губами в мои. Я кое-как отодвинул ее. Ее всю трясло, дыхание выдавало возбуждение, она вела себя для нее не свойственно.
– Жениться не обязательно, возьми меня, только в дом тот дурацкий не ходи, – сказала она, и тут же платье слетело с нее, она осталась в одних трусиках, на которых были нарисованы маленькие фиалки. Ее маленькая грудь будто увеличилась в размерах, и, хоть я много раз ее видел, на этот раз она выглядела как-то притягательно опасно. Не давая мне опомниться, она принялась снимать с себя трусы, не отрывая от меня глаз и кусая свои из без того опухшие губы. Я поймал ее руки, не давая ей сделать этого.