Кинт шагнул на настил из досок, перед входом в заведение, позволяя повозке проехать.
— Вы не поможете? — грузный мужчина в пыльном плаще протянул Кинту чемодан из повозки.
Кинт осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что обращаются именно к нему. Второй пассажир оказался калекой без одной ноги, одного возраста с Кинтом. Возница помогать не спешил и ждал, когда пассажиры покинут его повозку и дадут монеты, но он обратил внимание на некое замешательство Кинта.
— Кочевники в этом постоялом дворе не особо услужливы.
— Извозчики в Джевашиме тоже этим не отличаются, как я погляжу, — ответил Кинт и помог пожилому мужчине с вещами, выгрузив из повозки три чемодана и два объемистых баула, затем помог выбраться из повозки калеке.
Возница ничего не ответил, и когда повозка освободилась, лишь криво ухмыльнулся и укатил прочь.
— Благодарю вас, — тяжело дыша, обратился пожилой мужчина к Кинту, — я с сыном перебираюсь на северо-восток, путь еще долгий, поэтому стараемся экономить.
— Куда, если не секрет? — поинтересовался Кинт и заглянул через окно внутрь постоялого двора, а затем постучал тростью по стеклу.
— В Конинг.
— Вот как? Действительно, ехать еще далеко.
Дверь скрипнула, и на порог вышел кочевник, молодой парень, в традиционной одежде, то есть кожа и мех, и в атласном котелке.
— Помогли бы постояльцам, — обратился к нему Кинт, — с таким отношением к клиентам вы их и не дождетесь.
— Те, кому не хватило монет на гостиницу, все равно остановятся у нас, — парень хмыкнул и нехотя, но все же поднял два чемодана, — с остальным сами…
— Надеюсь, стряпня здесь съедобная, — заметил Кинт, — подпер тростью дверь и стал заносить внутрь чемоданы, затем забросил баулы.
— У нас вкусно, — буркнул кочевник, утруждать он себя не стал и как только вошел, оставил чемоданы у стены, — вы вместе?
— Нет, я один, а эти господа вдвоем.
— Надолго? — кочевник, который плохо справлялся с должностью управляющего, уселся за стол в самом светлом углу, что у окна.
— Я переночевать.
— Мы отдохнем, пару дней, пожалуй, — сказал мужчина, придерживая дверь и пропуская сына на костылях.
Грамоте кочевник был не обучен, и ничего не писал, а разместил на расчерченной доске три камушка, два вместе в одном квадрате, и отдельно один в другом. Ключей не оказалось, как выяснилось, комнаты закрываются лишь изнутри на засов, а вот считать кочевник умел, за два дня проживания с завтраком и с ужином, он стребовал с отца и сына двадцать четыре кеста серебром.
— А с тебя восемь, если считать ужин сегодняшнего дня и завтрак утром, — кочевник обратился к Кинту и протянул ладонь.
— Возьмите, — Кинт протянул монеты и хотел высыпать их в ладонь, но кесты со звоном посыпались на стол, а кочевник переменился в лице и подскочил, с видом собаки, которой сейчас крепко достанется.
Парень снял с головы котелок, смяв его и прижимая к груди, стал часто кланяться и причитать, не сводя глаз с правой руки Кинта:
— Карху… Карху… нет моей вины! Карху, ты должен был сразу сказать!
Кинт наконец сообразил что происходит — перстень на мизинце…
— Так этот постоялый двор принадлежит племени восточных погонщиков?
— Да, Карху, — парень уже собрал все монеты, что раскатились и протянул их обратно Кинту, — возьми.
— Оставь себе, успокойся, и помоги наконец этим господам с вещами.
Кочевника как подменили, монеты он все же взять не посмел, а положил перед Кинтом на стол, схватил два чемодана и побежал по лестнице наверх.
— Простите, а что это с ним? — мужчина в плаще поинтересовался у Кинта, хотел было поднять с пола баул, но кочевник уже прибежал обратно, выхватил из его рук баул, поднял второй и снова побежал вверх по лестнице.
— У кочевников тоже есть сословия, и так случилось, что я породнился с вождем их племени.
— Вот оно что… — удивился мужчина.
— Фу! Дикость какая, — нахмурился парень-калека и стал подниматься по лестнице, — отец, помоги.
— И не говори, — вздохнул Кинт и улыбнулся, достал трубку и стал набивать ее табаком, — та еще дикость.
Когда кочевник вернулся, закончив с размещением отца и сына, он спросил у Кинта, протянув руку к саквояжу:
— Я отнесу.
— Не надо… скажи, — Кинт выдохнул дым к грубо отесанным балкам потолка, — что значит Карху?
— Сын вождя, даритель свежей крови.
— Вот как? Скажи, а здесь много таких как ты, в смысле из твоего племени?
— Еще скорняжная лавка на другой стороне города, старейшина Доту говорит, что мы должны жить во всех городах в землях, что нам теперь принадлежат.