Как я могу выбрать одного из двух дорогих мне людей, если решение фактически означает гибель второго? Он издевается! В его исполнении даже милость оборачивается наказанием.
Эльф положил браслеты на раскрытые ладони и протянул мне. Я медлила.
Если бы меня спросили, кто из этих двоих мне дороже, я бы ответила без тени сомнения. Разлуку с Никой — даже разлуку навечно — я перенесу. Да, буду скучать — я успела привязаться к взбалмошной принцессе. Может быть, даже всплакну украдкой… и в конце концов смирюсь. Но речь ведь не о дальней поездке.
— Я могу облегчить твой выбор, — усмехнулся Советник, — и уничтожить оба браслета. Решайся, я считаю до трех. Один.
Дан уже все решил для себя, когда вернулся в замок Советника. Он готов умереть. Но я не готова к его смерти!
— Два.
Я посмотрела на Веронику: прямая осанка, вскинутый подбородок, поджатые губы. Сухие злые глаза пылают темно-багровым. Молодец, девочка, отлично держишься. Ты, кажется, хотела стать воином? Воины умирают. И часто — совсем юными…
— Три.
Я схватила Никин браслет.
Уши резануло вскриком — принцесса не выдержала напряжения. И следом — перезвон льдинок по полу. К моим ногам отлетело несколько разноцветных осколков — то, что раньше было браслетом Дана.
— Я не сомневался, — усмехнулся Эль-Стаури. Обернулся к Нике:
— Подойди.
Девушка приблизилась. Она действительно хорошо держалась (если не считать того внезапного вскрика), но я ощущала ее смятение. Ей хотелось поскорее отсюда убраться, но в то же время царапал стыд за недостойное воина желание, а главное — сжигало чувство вины за то, что она покидает поля боя живой и невредимой, оставляя за спиной друзей.
Хвала небу, Ника не стала устраивать патетических сцен, предлагая разделить нашу участь. Лишь пальцы едва заметно дрогнули, коснувшись моих.
Она надела браслет и судорожно рванула один из камней-телепортов. Ничего не произошло.
— Лжец! — ее взгляд полыхнул возмущением. — Тебе нравится издеваться над нами?
Советник едва заметно улыбался. Я видела, что он не лжет и в самом деле принял решение отпустить пленницу, просто Ника поторопилась активировать телепорт. Но искренние эмоции девчонки доставили ему наслаждение: словно язык пламени лизнул заледеневшие руки. Внешне равнодушный к материальным проявлениям могущества, Эль-Стаури упивался властью над чувствами.
— Советник, дайте усилитель, — устало попросила я. — Пожалуйста.
По знаку хозяина один из эльфов-стражей приблизился. Эль-Стаури взял у него прозрачную пластинку усилителя, протянул Нике. Сейчас улыбка Советника действительно стала чуть издевательской, насмешливой; он словно говорил: "Видишь, как все просто?" — провоцируя девушку на новый срыв. Но принцесса ничего не сказала, лишь обожгла его злым взглядом.
Она присоединила пластину к камню, снова перевернула его руной вниз — и исчезла.
Советник все еще улыбался.
— Вы похожи на наркомана, — скривилась я. — Для вас чужие эмоции — как очередная доза.
— Это была попытка оскорбления? — он с деланным недоумением приподнял бровь. — Чем я заслужил подобное? Кажется, до сих пор я был исключительно добр к тебе и твоим друзьям.
— Это называется "доброта"?! Боюсь тогда представить, что в вашем понимании "жестокость".
— Правильно боишься, — улыбка исчезла.
Советник сделал знак одному из слуг, стоящих вдоль стен, — невысокому, худощавому даже для эльфа, мужчине. Тот поднес хозяину продолговатый предмет, завернутый в серебристую ткань. Эль-Стаури небрежно развернул сверток, и я увидела… найрунг. Мой найрунг!
Советник передал стилет мне — галантно, рукоятью вперед. Я машинально взяла (глупо отказываться от оружия, даже если тебе его предлагает враг). Эль-Стаури, похоже, совершенно не беспокоился о том, что клинок в моих руках может представлять опасность.
— Я отпустил одного из твоих друзей, как обещал, — почти благожелательным тоном произнес он. — Но я также обещал, что второй не покинет стен этого зала. Ты убьешь его сама, вот этим стилетом.
Я тупо уставилась на кинжал: понимала, что речь идет о нем, но предложение Советника было таким неправдоподобным, что смысл его не удерживался в сознании.
— Для воссоздания Звезды мне понадобится твоя добрая воля. Но она не обязательно должна быть направлена на артефакт. Если ты по собственной воле и своими руками убьешь кого-то, я смогу использовать его тело для обряда.
От последних слов меня рефлекторно передернуло. Советник заметил.
— Любой из эльфов, живущих в этом замке, был бы рад отдать свое тело и свою жизнь ради великого дела. Но, к сожалению, обряд требует невероятно сильного выброса эмоций с твоей стороны. Для полной уверенности я выбрал в жертву человека, к которому ты привязана, — Советник сделал паузу. — Убей его, и я отпущу тебя на свободу, не причинив вреда. Даю слово.
Суть его предложения только теперь дошла до меня. Оцепенение спало.
— Вы сумасшедший, — убежденно заявила я. — Если всерьез верите, что я смогу это сделать.
— Один раз ты это уже сделала.
— Там было… другое.
— Отчего же? Взгляни на ситуацию с иной стороны.
Советник направился к алтарю. Я опередила эльфа и встала у ледяной глыбы между ним и Даном. Мое присутствие не могло послужить защитой, но так мне было спокойнее.
— Я предлагаю возможность подарить твоему другу быструю и милосердную смерть. Ты ведь не сомневаешься в том, что я способен сделать его дальнейшую жизнь весьма мучительной?
— Сволочь, — беспомощно выдохнула я.
— Напротив, я необычайно щедр и великодушен, — спокойно возразил эльф. — Я предоставляю тебе богатый выбор. Ты можешь собрать Звезду прямо сейчас, и тогда вы оба останетесь живы. Можешь нанести своему другу удар милосердия — тогда он умрет быстро и безболезненно, а ты окажешься на свободе. А можешь ничего не делать. И тогда мне все-таки придется прибегнуть к насилию, хотя, как я уже говорил, оно не доставляет мне удовольствия. Как видишь, выбор у тебя есть. Нужно только подумать, а ты старательно пытаешься этого избежать.
— Тебе понадобится время, чтобы подготовить тело к обряду, — неожиданно сказал Дан. — Время и Сила.
Его пальцы коснулись моего запястья и тут же отпрянули.
— Силы у меня в достатке, — высокомерно произнес эльф. — Что до времени… Я ждал много лет и вполне способен подождать несколько дней. Зато мой успех не будет зависеть от упрямства глупой девчонки.
Не выдавая своего смятения, словно бы в задумчивости, я повернулась к Дану в надежде найти подсказку. Но его лицо было непроницаемым.
Что означало это мимолетное прикосновение? Дан хотел подбодрить меня? Вряд ли, тогда бы он задержал руку. Обратить мое внимание? Но на что?
Никогда еще я не чувствовала себя такой бестолковой — и никогда не воспринимала собственную глупость так болезненно. Что если у Дана есть план, исполнение которого зависит от меня, и только моя тупость мешает ему передать мне информацию?
— Помнишь ночь перед смертью Женьки? — неожиданно спросил он. — Ты была права, я на самом деле пытался тебя убить. Но не смог, — Дан помедлил. — И жалею об этом.
В его голосе слышалась горечь, но взгляд оставался холодным. Дан снова пытался что-то передать мне, но что? Что?! Я прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. О чем же мы говорили, когда я ощутила его прикосновение? Мысли разбредались в разные стороны, как овцы без надзора пастуха. Не умею думать в стрессовой обстановке.
Ах, как бы все было просто, если бы его рука и в самом деле не дрогнула — тогда, ночью!
"Да уж, перекладывать ответственность за свои решения на другого — в этом деле ты мастер", — с обычной своей мрачноватой иронией вставил Умник.
Я хотела привычно огрызнуться, но…
Внезапно все стало кристально ясно — словно последний кусочек головоломки встал на место.