Ну и что? Вереск тоже сначала казался мне надменным. А с карьеристом я прожила бок о бок почти пять лет …
В невидимой стене, отделяющей меня от регионального модератора, появилась трещина, и тоненький ручеек его эмоций потек в мою сторону. Самым сильным чувством была гордость. Еще бы — кому попало не поручат операцию, которую контролирует лично президент Милославский. Второе чувство вытекало из первого: Гена отчаянно желал сделать все «как надо» и вместе с тем отчаянно боялся, что что-то может пойти не так.
А вот к Женьке региональный модератор относился очень неоднозначно. С одной стороны, он испытывал злорадство («А я говорил, говорил, что Старцев окажется мерзавцем!»), но к нему примешивалась толика болезненного разочарования, словно Гена и сам был не рад, что оказался прав.
— Слушай меня внимательно, Старцев, и не говори потом, что тебя не предупреждали. Во-первых, ты немедленно возвращаешься к выполнению задания — то есть поиску артефактов. Хотя по нашим сведениям, ты и не прекращал поиск — согласись, в свете этого факта твое заявление о том, что ты якобы отказался от контракта, звучит по меньшей мере неубедительно. Во-вторых, поскольку веры тебе больше нет, мы вводим систему промежуточного контроля: каждую неделю, по вторникам, в половине десятого вечера, ты встречаешься на этом же месте с представителем Корпорации и отчитываешься о ходе поисков. В-третьих, каждый найденный артефакт ты передаешь Корпорации сразу после обнаружения. Размер гонорара остается прежним, но выплачиваться он будет частями, по факту передачи Лучей. Твоя сестра пока остается у нас — в качестве гаранта твоего благоразумия. Если ты будешь играть по правилам, ничего страшного с ней не случится. Ты все понял, Старцев?
— Я все понял, Гена. Я вообще очень понятливый, если ты не заметил. Но доверчивость не входит в число моих достоинств. Я хочу быть уверен, что моя сестра жива и с ней все в порядке.
— Извини, Старцев, на этот счет у меня указаний нет, — Гена с огорчением — вроде бы даже вполне искренним — развел руками. — Но я не думаю, что в твоем положении будет разумным диктовать условия.
— Ты ее видел?
— Нет. Но я точно знаю, что она жива. Президент Милославский не любит излишней жестокости.
— Ну ты хоть знаешь, где ее держат?
— Старцев, если бы я обладал подобной информацией, меня бы не пустили на встречу с тобой.
Это была почти правда. Местонахождение заложницы региональному модератору действительно не открывали — я чувствовала, как чешется его самолюбие по этому поводу — но что-то он все-таки знал.
— Держать ценную заложницу в штаб-квартире — слишком рискованно, — вслух размышлял Женька. — На Космодемьяновской набережной вроде бы только офисные помещения. — Он говорил нарочито медленно, давая собеседнику время осознать сказанное и отреагировать хотя бы мысленно. — Что там остается? «Синяя Цитадель»? — Женя запнулся и весьма убедительно изобразил тревогу. — Вы же не увозили ее из Москвы? Ваське врачи не разрешают на самолете летать, у нее там какая-то фигня с внутричерепным давлением.
Гена снисходительно усмехнулся.
— Старцев, даже если бы я знал, где ее держат, я бы не купился на такую детскую уловку.
Он искренне потешался, наблюдая за неуклюжими попытками собеседника выведать информацию. Женька ему охотно подыгрывал, демонстрируя легкую растерянность и мучительные раздумья. Мое внимание было сосредоточено на Гене, но краем сознания я отмечала, что внутри мой друг ощущает себя куда увереннее, чем пытается показать.
— О! А может, она на базе под Зеленоградом? Ну, той, которая раньше принадлежала Минобороны. Ходят слухи, что компания, выигравшая аукцион, на самом деле — подставная, и ниточки тянутся к Корпорации.
Опа, что-то тут есть! Региональный модератор явно заволновался. Правда, совсем не обязательно его волнение связано с Василисой — возможно, это место выделяется чем-то особенным лично для Гены. Впрочем, внешне его беспокойство никак не проявилось.
— Давай не будем тратить время друг друга, — с покровительственно-ласковой улыбкой старшего товарища попросил Гена. — Мне нужно отчитаться перед шефом, тебе пора приступать к поискам. Я передам начальству твою просьбу, и если они сочтут возможным удовлетворить ее, ты узнаешь об этом через неделю.
— У Васьки случаются приступы мигрени. Ей нужны лекарства.
— Ничего, потерпит. А у тебя будет стимул поторопиться.
— Ген, ей же всего четырнадцать!
— А Левушке Нечипоренко было шестнадцать! — выкрикнул региональный модератор с неожиданным ожесточением. — И он умер такой смертью, какую я даже тебе, Старцев, не пожелаю.
Кто бы ни был этот неизвестный Левушка, Гена действительно скорбел о его гибели — я чувствовала искреннюю горечь.
— Гена, я устал от твоих загадок, — утомленно сказал Женя. — Кто такой Левушка Нечипоренко?
— Арагорн.
— Какой, нафиг, Арагорн — в Эртане? Ты часом игровой сервер не перепутал, модератор?.. Хотя… Погоди-ка… Кажется, Мигель говорил что-то про Арагорна…
Женька прикусил язык. Эмоцию, которая вспыхнула вслед за этим, можно было описать коротким словом: «Упс.» Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.
— Так ты действительно виделся с Мигелем Дариолли! — констатировал Гена обвиняющим тоном. — Ты его убил?
— Ты что, Самохвалов, совсем сбрендил? — возмутился Женя. — С какой стати я буду его убивать? И, если уж на то пошло, с чего ты взял, что он мертв?