— Да, учитель.
Женька стремительно втянул голову обратно и юркнул на кушету.
— Ну, что там? — полюбопытствовала я.
— Море крови и битого стекла, а так все в порядке, — отмахнулся он.
Через несколько секунд в комнату зашел магистр и как ни в чем не бывало уселся в свое кресло.
— Как успехи, Кристоф? Появились какие-нибудь мысли?
— Найэри… — неохотно бросил Вереск.
— Браво, мой мальчик, — улыбнулся магистр. — Я в вас не ошибся.
Вереск почему-то не обрадовался похвале от верховного мага.
— У вас тоже была эта гипотеза? Тогда я понимаю, почему вы не захотели изложить ее. Звучит совершенно антинаучно. Давайте будем считать, что я так ничего и не придумал.
— Эй, что за тайны лиркского двора? — возмутилась я. — Давайте делитесь. Обожаю антинаучные гипотезы!
Вереск бросил вопросительный взгляд на магистра, дождался его кивка и с видом «Я-не-хочу-но-подчиняюсь-авторитету» продолжил:
— В «Легенде об Ар-Танаэле, сыне Най-Эро», малоизвестном и частично утраченном произведении конца третьего — начала второго тысячелетия до Смутной Эпохи, упоминается, что Найэри общались друг с другом мысленно, всегда чувствовали эмоциональное состояние собеседника и могли внушить нужные им эмоции.
— О, это уже близко к делу, — обрадовалась я.
Мой внутренний бредометр давно зашкалил за отметку «Неизлечимо» и, похоже, собирался остаться там на веки вечные, так что мысль о возможном родстве с местными божками вовсе не показалась мне невероятной.
— Не обольщайтесь, — остудил мой пыл Вереск. — Врожденная эмпатия — это единственная зацепка, все остальное говорит против этой версии.
— Например?
— Тот же Ар-Танаэль, если верить легенде, был очень сильным магом, но магом совершенно классическим, огненным. Кроме него, в истории остались как минимум пять подобных случаев.
— Семь, — уточнил магистр. — Но это не вносит существенных изменений в общую картину. Все они были незаурядной силы элементальными магами, унаследовавшими элементаль от матери-эльфийки.
— Есть еще один момент, — снова вступил Вереск. — Не сочтите за наглость, Юлия, но как у вас с репродуктивными способностями?
— Не знаю, — смутившись, ответила я. — Нормально… наверное. У меня… эээ… не было шанса проверить. Знаете, об этом, мне кажется, не задумываешься, пока не решаешь завести ребенка.
— Напрасно, — укоризненно заметил магистр. — Вам следует более ответственно подходить к вопросам своего здоровья. Впрочем, на этот счет вы можете не волноваться. Я проверил: репродуктивная система функционирует нормально, развитие в соответствии с возрастом. Никаких отклонений.
— Я рада, — мне, наконец, удалось справиться со смущением и взять себя в руки. — Но какое это имеет отношение к обсуждаемому вопросу?
— Самое прямое. Дело в том, что все известные нам дети Найэри, независимо от пола, были стерильны.
Видимо, я сильно изменилась в лице, потому что Вереск подался вперед и обеспокоенно спросил:
— Что с вами, Юлия?
— Моей матери всю жизнь говорили, что она не может иметь детей, — пояснила я. — Она смогла впервые забеременеть только в сорок лет. И беременность протекала очень тяжело.
— Ваша медицина умеет лечить бесплодие? — с живейшим интересом спросил магистр.
— Не всякое, — я попыталась вспомнить, что мне известно о бесплодии и его лечении. В голове булькала каша из «экстракорпорального оплодотворения», «искусственной инсеминации» и других труднопроизносимых латинских терминов. — Вообще-то, я в этом не разбираюсь, вам лучше спросить у Кости. Но, если честно, мне кажется, что бесплодие, обусловленное несовместимостью геномов, это как раз тот случай, когда медицина бессильна.
— Да! Хорошо, что вы напомнили о генетической несовместимости, — спохватился магистр. — По имеющимся у нас данным, союз Найэри и человека вообще не способен дать потомство.
— Это откуда, интересно, у вас такие данные? Ведь Найэри покинули Эртан сразу после появления людей, разве нет?
— Официально — да. Но у нас есть основания подозревать, что они регулярно — минимум раз в тысячелетие — присылают в Эртан тайную инспекцию.
— Если инспекция тайная, откуда вы о ней знаете?
Магистр мягко улыбнулся и ничего не ответил. Я повернулась к друзьям, ища поддержки, и обнаружила, что Вереск сидит, откинувшись к стене и скрестив руки на груди, и смотрит на меня с насмешливым любопытством, а Женька откровенно веселится.
— Ну что?! Что я опять такого сказала?
— Не смущайся, Юльк, — фыркнул Женя. — Попроси магистра взять тебя на закрытое заседание Эльфийского Совета. Потом загляни к лорду Дагерати — он непременно посвятит тебя в тайные операции Канцелярии. А то, может, и его величество какими государственными секретами поделится. Чего там смущаться-то, все свои.
— Издевайся, издевайся, — пробурчала я. — Посмотрим, кто будет смеяться последним… Так что, значит, гипотеза с Найэри — «пшик»?
Магистр задумчиво покрутил на пальце перстень с небесно-голубым камнем.
— Ну почему сразу «пшик»? Не обязательно. Просто когда имеешь дело с такой непредсказуемой расой, как Найэри, ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
— Вы, господа ученые, со своей бритвой Оккама скучны и предсказуемы, как новогоднее похмелье, — безжалостно припечатал Женя. — Никакого полета фантазии.
— У тебя, конечно, наготове более интересная версия, — поддел друга Вереск.
— Конечно, — не смутился белль Канто. — И не одна. Версия первая: Юлина мать попала на Землю из третьего мира, где эмпатические способности являются обыденным делом. Версия вторая: все люди в нашем мире обладают скрытыми телепатическими способностями, но не могут их применить в силу метафизических свойств мира. Во время перемещения Юля попала под облучение, которое активизировало эту зону мозга. Версия третья: Юля и есть тайный инспектор Найэри, но для полной конспирации ей внедрили ложную память. А сами Найэри сейчас сидят за пару тысяч парсеков отсюда или в каком-нибудь соседнем измерении и наблюдают в свой палантир, как мы будем выкручиваться… Могу еще пяток версий подкинуть, но для начала, думаю, этого хватит.