И он шёл к ней… Шёл, медленно и неотвратимо, и все чувствовали это приближение…
— Нет! О, нет! Он не должен придти, не должен… — острой болью бьётся мысль в голове, где шумит целое море страстей и чувств…
Ах, нет! Это шумит кровь. Она бьётся толчками в сердце, и стремится сюда, обратно в голову, тяжелую и неповоротливую… Работай мысль, работай…Ну же!
Как тяжело подниматься, когда тебя штормит, словно ты на корабле выдерживаешь десятибалльный шторм. Но ты не имеешь права падать, никакого морального на то права…Ты должен стоять…
— Стойте! Стойте монстры! Вилон не придёт к нарушившим закон…
Если первые слова доктор произнёс шепотом, то уже последующие были всеми услышаны. Во всяком случае, монстры и химеры словно поперхнулись и замерли как по команде, вглядываясь в того, кто не побоявшись, нарушил процесс воссоединения…
— Кто это? — жеманно спрашивает одна химера у другой, и та пожимая плечами, удивлённо вглядывается в доктора круглыми глазами, словно видит его впервые. — Не знаю!
— Ты всё ещё не успокоился Влад? Или ты думаешь, что власть вождей спасёт тебя? Она закончилась, с последним ударом колокола Времени… Ты хочешь море крови в день свадьбы твоей бывшей жены? Тогда иди сюда, ненормальный! Иди, и ты узнаешь силу Любви… Вилона! Силу, его кровавых объятий! — Маг восседает на верхней площадке постамента, как король на троне.
Его голос преднамеренно спокоен и доброжелателен, в отличие от его слов, но тем сильнее чувствуется их страшный смысл. Влад это знает. Но ещё он знает, что в запасе у него остались лишь несколько минут власти, и той силы, что была дана ему древними богами, и подтверждена вождями его земли…
— Ты нарушил кодекс чести вождей! Ты не получишь силу власти до тех пор, пока ею владеет старший твой брат… — Владу с трудом даются эти слова.
— Ты не мой брат! Ты мой враг… — взвизгнув, уносится под купол огромного зала тонкий нервный крик, и тем спокойнее звучит ответ Влада:
— Ты мой брат, ибо ты человек! И навсегда им останешься. И твой Вилон тебе не поможет обрести эту силу, пока ею владею я… Но я хочу отказаться от этой власти, и признать своё поражение… официально!
— Что ты сказал? — недоверчивый вопрос Мага подхвачен сотнями голосов монстров и химер, и по залу волной несётся этот вопрос до самых стен огромного зала, переваливается через высокие окна и катится туда, далеко к самому горизонту, где медленно, очень медленно начинает розоветь кромка у самой земли. Это рассвет. Наступает новое утро, новый день, который должен стать новой эпохой, новой эрой…эрой Вилона!
Новый день вольётся в эти окна вместе с первым лучом яркого солнца, и тогда поблёкнут и исчезнут все эти химеры и монстры, а Маг останется, и его власть над слугами Тьмы возрастёт… А свою силу он должен изъять у Влада, пока не взошло солнце.
— Ну, что же ты медлишь? Поторопись! Я жду… — Маг ведёт себя как гостеприимный хозяин, но едва ли кто знает, как ему удаётся сдерживать в себе ту лавину обуревающих его чувств, что волной накатывают, и тут-же, словно схлынув, оставляют в его душе уродливые черные камни, похожие на обгорелые головешки древнего дерева, обмытые водой.
Но внешне Маг спокоен. Нельзя показывать монстрам и химерам свою растерянность и несостоятельность. Это тупые создания, но они чувствуют на расстоянии, как работает твоё сердце, что перекачивается твоя кровь, а она интересует их больше всего.
Он должен выждать! Идут последние минуты, последние мгновения, когда его сила возрастёт во сто крат, и он станет единственным и всемогущим…после Вилона, которому он отдаст, наконец, то, что охранял, берёг, лелеял весь этот год от… самого себя!
Ему ничего не нужно, ничего…кроме власти! А будет власть, будет Всё! Всё! Пусть идёт Влад! Пусть! Он не потревожит того процесса, что уже почти произошёл, свершился, как сам факт… Иди же смертник, иди! Подходи ближе Влад!
О, ты увидишь, как будет корчиться в муках любви, боли и страха твоя жена. Тебе это и не снилось! Ты увидишь агонию Любви, потому-что она умрёт раз и навсегда именно в этот момент. И ты это увидишь, Влад, но ничего не сделаешь во вред процессу. Любовь исчезнет на земном шаре, и никогда больше здесь она не появится, все забудут это слово, обозначающую наивысшую слабость человечества.
Так иди же Влад! Иди навстречу своему унижению, своей ненависти, своей гордыни, ибо только она одна в состоянии разрушить все данные прелести…как и саму Любовь!
Ты уже слаб. Ну, что ты ещё можешь дать…
— Лишь прелесть страстного поцелуя!
Что? Это возмутительная, немыслимая наглость Влада быть первым… даже в том поцелуе, в который он вложил все последние крохи своих жалких жизненных сил, целуя спящую Марину. Но как долго длится этот поцелуй, и как завывает ветер, беснуясь вокруг постамента. Этот вой, свист нарастает, когда сквозь этот гул прорывается нестерпимо скрипучий и громкий голос, что дрожит от ярости и гнева.