— Славик? — словно очнувшись, недоумевая, вслед за женщиной повторил мужчина вопрос.
Он мучительно потёр ладонью лоб и поморщился, словно предчувствуя, какой ответ последует после его слов. Следует опередить тёщу.
— Славка…а Славка… он у соседей. Я его попросил побыть у них, Елена Ивановна. Я сейчас собираюсь к Марине. Пока доеду к ней, совсем стемнеет. На улице холод, так что пусть сын сидит в тепле. Маринка звонила, говорит, что ей уже лучше… — врал он самым бессовестным образом пожилой женщине.
Это не важно, что она хочет что-то опровергнуть в его словах. Теперь он не даст так просто ей ни одного слова. Но едва ли обманешь материнское сердце. И лишь только Сергей Викторович на секунду замолчал, Елена Ивановна тихо и чётко произнесла:
— Я никогда не прощу тебя Серёжа, никогда, если что — то случится с моей дочерью…Слышишь! Никогда…
Уже давно трубка опущена на аппарат, а в его ушах всё ещё раздаются тихие и чёткие слова:- Я никогда не прощу тебя Серёжа, никогда…
Он спустился вниз, поймал такси и поехал в больницу, куда, по словам соседки должны были привезти его жену. На счёт Славки, Сергей Викторович был спокоен. Может именно в эту минуту он уже стучится в дверь своей бабушки. Правда, оставленные дома Славкины сапоги, никак не вязались с дальнейшими умозаключениями.
В приемном отделении городской больницы Сергею Викторовичу ответили, что такая больная к ним не поступала, ни в течении дня, ни в течении прошлой ночи… И, что как ни странно, именно сегодня больных совсем мало с экстренными жалобами…
— Чувствуется близость праздника. — скептически заметила пожилая медсестра, с насмешкой взглянув на молоденькую санитарку, что выжимала тряпку, склонившись над ведром: — Обычное затишье у молодёжи… так сказать, предпраздничное!
Девушка украдкой бросила лукавый взгляд на Сергея Викторовича, но тут-же залившись краской, низко опустила голову.
— Какого праздника? — Сергей Викторович с недоумением уставился на пожилую женщину. — Новогодние давно прошли, а до новых ещё далеко.
— Ну не скажите! А день всех влюблённых забыли? Сегодня, ровно с двенадцати и начнётся вся эта свистопляска. Одних привозят, других увозят… покоя не будет всю ночь.
Пожилая женщина мучительно скривилась как от зубной боли и, откинувшись назад на скрипучем стуле, вытянула ноги, устало пробормотав:
— Эхо-хо! До пенсии не доживёшь с этой влюблённой очумелой молодёжью.
Увидев, что мужчина повернулся что-бы уйти, участливо посоветовала:
— А жену вы в другой больнице поищите. Их у нас всего четыре в городе, авось, где и обнаружите. А может, её в инфекционное отделение отвезли. Сейчас говорят, повсюду свиной грипп ходит. Страсть ещё та! По телевизору говорят, всех свиней следует изничтожить…
Видимо, женщина увидела выражение глаз стоящего перед ней мужчины. Не договорив, она боязливо оглянулась на молоденькую санитарку, и та, словно поняв её, молча пошла вперёд, и так-же молча потянула на себя входную дверь, молчком выпроваживая позднего посетителя.
— Досвиданье! — пробормотал Сергей Викторович, и, подняв капюшон куртки, вышел на улицу.
В тот вечер он объездил все больницы их маленького городка. Побывал даже в инфекционном отделении, но везде получил одни отказы. Наконец, когда он добрался до нового больничного комплекса, огромного и запутанного, словно лабиринт минотавра, выстроенного на окраине города, и может, поэтому, полупустого, из-за дальности расположения. Если учитывать, что до него пришлось идти пешком целый километр по полю, то сил у Сергея Викторовича в пустынном вестибюле едва хватило присесть на край расшатанного стула. Чуть отдышавшись, он задал строгой миловидной медсестре, что сидела в приемном покое, один — единственный вопрос:
— К вам сегодня молодая женщина поступала? Очень красивая…
Подозрительно оглядев Сергея Викторовича с головы до ног, медсестра не спеша поправила на носу маленькие круглые очки, и презрительно поджав тонкие бледные губы, отрывисто отчеканила:
— В течении дня, ни одного серьёзного поступления!
— А несерьёзного? — с надеждой на обратный ответ спросил Сергей Викторович. — Может, это был мальчик, или сразу двое, мальчик и женщина лет сорока?
— Мужчина, вы что же думаете, я тут просто так, для модели сижу? — взвились вверх густые брови женщины, и Сергей Викторович почувствовал себя вдруг школьником, нерадивым и бестолковым, перед суровой учительницей. Он, обессилено поднялся со стула, и, кое-как передвигая ставшие свинцовыми ноги, поплёлся к выходу. И когда он уже взялся за ручку входной двери, санитарка, мывшая тут-же полы, боязливо оглянувшись вокруг, чуть слышно прошептала осипшим голосом: