Выбрать главу

С этими словами Белинда положила свободную ладонь пациенту на лоб, задержала ее так на несколько секунд, а потом погладила его по голове, вновь сделавшись похожей на мать или няню, ласкающую ребенка. Раненый в первый момент дернулся и вжался в подушку, но потом его лицо расслабилось, и он заметно успокоился.

-- Ну вот, уже не больно, -- тихо сказала фон Фалькенхорст и, убрав руку с его головы, положила свежий бинт на кровать и принялась торопливо разматывать старую повязку Шмидта. Мафальда все же приблизилась к кровати -- девушке в любом случае могла понадобиться ее помощь, а кроме того, первая фрейлина теперь сгорала от любопытства, пытаясь понять, каким образом Белинда успокоила мужчину.

Юная сестра милосердия быстро и ловко сделала лейтенанту перевязку, после чего помогла ему снова удобно улечься и опять положила ладонь ему на лоб.

-- Ну вот и все, отдыхайте теперь, -- сказала девушка, и глаза ее пациента почти сразу же закрылись. Белинда укрыла его одеялом, и они с Мафальдой вместе на цыпочках вышли из комнаты.

Фон Шиф едва дождалась того момента, когда они оказались в полутемном коридоре и за ними закрылась дверь кельи.

-- Этот Шмидт что -- такой неженка? -- небрежно спросила она, махнув рукой назад. -- Не такие уж у него серьезные раны, чтобы так кричать! Вы уверены, что он не притворяется?

-- Нет, что вы, -- замотала головой Фалькенхорст, -- если бы он притворялся, я бы это сразу поняла. Такое иногда бывает -- человек чувствует боль сильнее, чем другие. И это не изнеженность, это у него с рождения. Бывают и еще более чувствительные люди, тому лейтенанту еще повезло.

-- Очень интересно... -- протянула Мафальда, уже не пытаясь скрыть своего любопытства. -- Я слышала, как некоторые женщины о себе говорили, что они прямо так чувствительны к боли, что даже палец уколоть для них -- кошмар и ужас, но всегда думала, что они просто кокетничают.

-- Чаще всего -- действительно кокетничают, -- подтвердила Белинда, -- но некоторые могли и правда боли не выносить. Это и у мужчин, и у женщин бывает, просто мужчины ни за что в таком не признаются.

-- Да уж, надо думать! Не признаются, пока не окажутся на больничной койке, как этот Шмидт. Но Белинда, каким образом вы его успокоили?

В этот момент женщины как раз проходили под факелом, освещающим выход на лестницу, и юная спутница Мафальды чуть отвернулась от нее, пряча глаза. Что окончательно убедило первую фрейлину в возникших у нее еще в келье подозрениях.

-- Признайтесь, Белинда, вы колдуете? -- спросила она напрямик, остановившись перед девушкой и доверительно наклонившись к ней. -- Можете мне довериться, я об этом никому не скажу.

Фон Фалькенхорст тоже остановилась и еще ниже опустила голову, но уже в следующую минуту выпрямилась и посмотрела Мафальде в глаза.

-- Видите ли, я... -- она замялась, но, как показалось ее собеседнице, не от того, что хотела что-то скрыть, а потому, что ей сложно было подобрать нужные слова. -- Мне сложно объяснить, как это делается...

-- А скажите, Белинда, вы сегодня что-нибудь ели? -- поинтересовалась фон Шиф и тут же ответила за девушку сама. -- Нет, конечно. Пойдемте-ка пообедаем... вернее, уже поужинаем, сядем там в уголок, и вы сможете спокойно все рассказать. Кстати, а где госпожа Люсинда? Она не будет вас ругать за то, что вы наедине с мужчинами остаетесь?

Бледное личико девушки тут же залилось краской.

-- Люсинду кто-то из монахов попросил помочь с перевязкой, в другом здании, -- ответила она. -- А я тогда ассистировала господину настоятелю... Ну а потом решила зайти к лейтенанту Шмидту, чтобы ему повязку сменить, а то других он стесняется...

-- Белинда, не волнуйтесь, об этом я вашей компаньонке тоже ничего не скажу! -- заверила ее Мафальда. -- Скажем ей, что после того, как вас отпустил настоятель, вы все время были со мной.

-- Ох... это так любезно с вашей стороны! -- обрадовалась Фалькенхорст, и ее собеседница едва сдержала ликующую улыбку. Теперь Белинда расскажет ей о себе все!

Расчет первой фрейлины и на этот раз оправдался. Они начали спускаться по лестнице, и ее юная спутница, помедлив еще немного, тихо заговорила:

-- Госпожа фон Шиф, скажите, что вы знаете о Войне Падения, когда магия покинула наш мир?

-- Ммм… -- не сразу отозвалась Мафальда. -- Честно говоря, не очень много.

В детстве учитель, конечно, рассказывал им с Эрвином и об этой эпохе, но те уроки Шиф помнила плохо. Ей всегда было очень обидно, что мир остался без магии и что сама она не родилась на четыре века раньше, до того, как это случилось, а потому и слушала девочка рассказы о том времени не особо внимательно. Вместо этого она представляла себя, как бы стала колдовать, если бы все-таки жила в те далекие времена, когда магия была доступна многим людям, и насколько ее жизнь была бы интереснее. Что ж, зато теперь ей представилась возможность восполнить этот пробел в знаниях.