И стандартное заключение: «Оба поэта имели у слушателей успех».
Симптоматично определение выступления Есенина и Клюева в Обществе свободной эстетики А.Р. Изрядновой, гражданской жены Сергея Александровича:
– В «Эстетике» на них смотрели как на диковинку.
Запись о пребывании Есенина в Москве занимает в воспоминаниях Анны Романовны один абзац. И в нём ни малейшего намёка на то, что Сергей Александрович был у неё и повидал сына, которому как раз 21 января исполнился год и один месяц. А это, по-видимому, было для Изрядновой более важно, чем отметить только факт пребывания отца её сына в Москве. Скорее всего, Есенин не сделал этого.
Было не до оставленной супруги: в Москве поэт приобщился к лёгкой интимной жизни. Никогда не хвастался этим, но однажды проговорился Л.М. Клейнборту, одному из тех, кто способствовал его продвижению на поэтический олимп.
«Он, – вспоминал Лев Максимович, – как-то обратил внимание на стихи, присланные одной поэтессой из Москвы. Заглянув в стихи, усмехнулся.
– Чему вы? – спросил я.
– Знаю я эту… блудницу… Ходили к ней.
– Ходили? – переспросил я.
– Да, не один. Ходили мы к ней втроём… вчетвером…
– Втроём… вчетвером? – с удивлением повторил я. – Почему же не один?
– Никак невозможно, – озорной огонь заблестел в его глазах. – Вот – не угодно ли?
Он прочёл четыре скабрезных стиха.
– Это её! – сказал он. – Кто её “мёда” не пробовал!
Мне бросились в глаза очертания его рта. Они совсем не гармонировали с общим обликом его, таким тихим и ясным. Правда, уже глаза его были лукавы, но в то же время всё же наивны. Губы же были чувственны; за этой чувственностью пряталось что-то, чего недоговаривал общий облик».
На царской службе. 25 марта 1916 года Есенина призвали на действительную службу. С помощью друзей он был определён в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143. На нём дважды подъезжал к линии фронта, а один раз съездил в Крым. Служба не обременяла его благодаря покровительству полковника Д.Н. Ломана, штаб-офицера для особых поручений при коменданте императорского дворца.
22 июля, в день именин вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны и великой княжны Марии Николаевны, в царскосельском лазарете состоялся концерт. В нём участвовал и Есенин. Он читал стихотворение «Русь», посвящённое войне:
Никакого ура-патриотизма: война для крестьянина – беда, с потерей хозяина рушится весь уклад жизни, все тяготы тяжёлого физического труда ложатся на женщин и подростков. И все с внутренним трепетом ждут известий с фронта:
Да нет, вот же пишут, что живы и здоровы, обещают скоро вернуться, скучают по дому и детям:
Бабы, невесты, ополченцы, матери, ребятня заполняют строфы стихотворения. Для них война не героический подвиг, а неизбежная работа, такой же труд, как и в их повседневной жизни. И от него не отвертишься: хочешь не хочешь, а выполняй. Словом, перед нами Русь со всеми тяготами и радостями народной жизни.
Стихотворение имело успех и получило одобрение императрицы. «Она, – писал Есенин в одной из своих автобиографий, – после прочтения моих стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил ей, что такова вся Россия».
По заданию Д.Н. Ломана Сергей Александрович написал к именинам царских персон стихотворение, посвящённое великим княжнам, которое и было на концерте вручено им: