Сокамерник Г. Есенина И. Бергер в своей книге «Крушение поколения» вспоминает, что Юрий в тюрьме говорил: «они» затравили отца до смерти». А вот как пересказывает эти воспоминания Э. Хлысталов: «Юрий Есенин был убежден, что у его отца не было никаких причин закончить жизнь самоубийством, что погиб он вследствие каких-то нападок, и говорить следует о его убийстве». Благо, книга И. Бергера издана во Флоренции — не каждый сможет в нее заглянуть.
После ареста Юрия к Анне Изрядновой пришли с обыском — тогда-то, наверное, и были изъяты письма Есенина к ней. Быть может, до сих пор хранятся в каком-то секретном архиве, быть может, когда-нибудь и всплывут.
Анна Романовна ничего не знала о судьбе сына. Родственникам приговоренных к высшей мере, как правило, сообщали: десять лет без права переписки. Десяти лет она не прожила. Умерла в 1946 г., ей было 55.
В 1956 г. по заявлению младшего сына Есенина Александра Есенина-Вольпина Георгий Есенин был реабилитирован «за отсутствием состава преступления».
«Славу надо брать за рога»
9 марта 1915 г. Сергей Есенин сошел с перрона в Петрограде. И сразу — в соответствии с намеченным планом — направился к Блоку. Было еще рано — Блок спал. Есенин оставляет записку: «Александр Александрович! Я хотел бы поговорить с Вами. Дело для меня очень важное. Вы меня не знаете, а может быть, где и встречали по журналам мою фамилию. Хотел бы зайти часа в 4. С почтением С. Есенин». И в тот же день Блок его принял. Дневниковая запись Блока: «9 марта 1915 г. Днем у меня рязанский парень со стихами. Крестьянин Рязанской губ. 19 лет. Стихи свежие, чистые, голосистые, многословные». И он дал «рязанскому парню» рекомендательные письма к поэту С. Городецкому (не сохранилось) и писателю и издателю М. П. Мурашеву:
«Дорогой Михаил Павлович! Направляю к Вам талантливого крестьянского поэта самородка. Вам, как крестьянскому писателю, он будет ближе, и вы лучше, чем кто-либо поймете его.
P.S. Я отобрал 6 стихотворений и направил с ними к Сергею Митрофановичу [Городецкому]. Посмотрите и сделайте все, что возможно».
(Все-таки удивительное было время, этот «безнравственный» Серебряный век! Представим себе на минуточку, что в наши дни какой-то безвестный девятнадцатилетний паренек захочет показать свои стихи… ну, скажем, Евтушенко. Несколько пинков под зад от охранников виллы знаменитости — вот и все, что он получит. А тут сам Блок, уже тогда великий Блок!)
Мы не знаем, какие именно стихи читал Есенин Блоку, но трудно предположить, что Блок «клюнул» бы на стихи подражательные. Поэт, он сразу оценил талант другого Поэта — и протянул руку.
10 марта Есенин — у Мурашева, где был тепло принят, накормлен, напоен, оставлен ночевать. Мурашев, в свою очередь, дал ему рекомендательные письма в ряд петроградских изданий.
11 марта — у Городецкого, автора прославленной книги стихов «Ярь» (1907), истового поборника «старославянской мифологии и старорусских верований» (по характеристике В. Брюсова), да и вообще всего русского и деревенского.
«Я не помню подробностей первой встречи, — писал впоследствии С. Городецкий. — Вернее всего Есенин, пришел ко мне с запиской от Блока […]. Стихи он принес завязанными в деревенский платок. С первых же строк мне было ясно, какая радость пришла в русскую поэзию. Начался какой-то праздник песни. Мы целовались, и Сергунька опять читал стихи. Но не меньше, чем прочитать свои стихи, он торопился прочитать рязанские прибаски,[15] канавушки[16] и страдания.[17] Тут восторги удвоились. Тут же мне Есенин сказал, что, только прочитав мою «Ярь», он узнал, что можно так писать стихи, что и он поэт, что наш общий тогда язык и образность — уже литературное искусство. Застенчивая, счастливая улыбка не сходила с его лица. […] Записками во все знакомые журналы я облегчил ему хождение по мытарствам».